Владимир Соколин: «Не дай бог, если статистикой начнут руководить те, кому не терпится «догнать и перегнать»
Статистическое ведомство потеряло независимый статус в структуре правительства: президентским указом, датированным 3 апреля, Росстат передан в ведение Минэкономразвития. Незадолго до этого глава министерства подверг жесткой критике работу статистиков. Своими мыслями о причинах этого разноса и последствиях переподчинения Росстата с «МК» поделился Владимир Соколин — председатель Межгосударственного статистического комитета СНГ, экс-глава Федеральной службы государственной статистики.
Российским статистическим ведомством Владимир Соколин руководил в течение 11 лет — с 1998 по 2009 год. Покидая свой пост, Владимир Леонидович громко хлопнул дверью: в своем «прощальном» интервью, данном автору этих строк, он выразил категорическое несогласие с передачей Росстата в подчинение Минэкономразвития, а также с решением отложить — по причине кризиса — очередную перепись населения.
Дальнейший ход событий подтвердил его правоту: вскоре правительство отменило перенос переписи, а еще через два года Росстат вновь обрел независимость.
Какое-то время скандалы обходили ведомство стороной. До тех пор, пока статистики не подвели итоги февраля этого года, оказавшиеся настоящим ледяным душем для правительства.
Реальные располагаемые доходы населения снизились по сравнению с февралем-2016 на 4,1 процента, промышленное производство сократилось на 2,7 процента — худшая динамика с января 2016-го. Свежие цифры вызвали крайнее раздражение нового главы МЭР Максима Орешкина. Причем объектом министерского гнева стали сами статистики: данные за февраль «нерепрезентативны» и требуют пересмотра, заявил Орешкин. Практически одновременно с этим появился проект постановления кабмина о передаче Росстата в ведение МЭР, разработанный министерством по поручению правительства. Который, как видим, в конце концов вылился в президентский указ. Вряд ли, однако, переподчинение поставит последнюю точку в «деле статистиков».
— Владимир Леонидович, какие мысли и чувства у вас рождают эти новости? Насколько обоснованны претензии главы Минэкономразвития к Росстату?
- Скажу прямо: заявления Орешкина свидетельствуют о его безграмотности. Новый министр хотя бы краем уха должен был слышать о международных стандартах, по которым работают наши статистики.
Если говорить о данных за январь и февраль, то, во-первых, любое неожиданное, нетипичное явление в экономике, организованное или неорганизованное, всегда нарушает нормальный ход вещей. С точки зрения показателей уровня жизни в январе таким турбулентным моментом стала единовременная выплата 5 тысяч рублей пенсионерам.
Когда подобные решения принимаются, то никто о статистике, понятно, не думает. Но статистика не может от этого отмахнуться, этого не заметить. Она отражает то, что происходит в реальной жизни.
Поэтому январь дал нам определенный рост. А когда в следующем месяце этих пяти тысяч не оказалось, естественно, произошел провал. В общем, как говорится, неча на зеркало пенять…
Могу высказать лишь один упрек коллегам из Росстата. Напомню, что в 1994 году Статистическая комиссия Организации Объединенных Наций утвердила Основополагающие принципы официальной статистики. Это официальный документ ООН. Так вот, четвертый из этих принципов гласит: «Статистические учреждения имеют право представлять комментарии по поводу ошибочной интерпретации и неправомерного использования статданных». Считаю, что коллеги должны были сразу же выступить по этому поводу.
— По словам самого Орешкина, «нерепрезентативной» февральскую статистику сделали в первую очередь «база прошлого, високосного года» и «перенос на февраль этого года дополнительных праздничных дней».
— Ну а что он предлагает? Объявить 2016 год не високосным? Не учитывать какие-то дни в прошлогоднем феврале? Ну, тогда это уже не статистика, а игра в цифры. Моделирование какой-то виртуальной реальности. Слова Орешкина вызывают у меня смех. Ему бы, прежде чем выступать, следовало почитать учебники, посмотреть, что означает слово «нерепрезентативный». Он же явно не понимает его значения.
— Помимо этого глава МЭР раскритиковал переход Росстата на новую методологию, названную им «крайне неудачным проектом». Речь, насколько можно понять, идет о внедрении с 1 января новых классификаторов видов экономической деятельности и продукции. Что скажете об этом?
- Мне в бытность руководителем Росстата тоже приходилось сталкиваться с непониманием, когда внедрялась новая методология. Но поскольку экономикой тогда, к счастью, руководили грамотные люди, особых конфликтов не возникало.
Жизнь не стоит на месте: какие-то товары и услуги уходят в прошлое, появляются новые. И статистики периодически, раз в 10–15 лет, должны обновлять свой инструментарий.
Помню, как-то на правительстве мне пришлось объяснять, почему нужно уйти от старого, советского классификатора товаров и услуг. «В нем, — говорю, — вы можете найти такой товар, как «корыто деревянное», который давно уже никто не производит. Но не найдете ни компьютера, ни сотового телефона».
Но переход на новый классификатор достаточно болезненная процедура. И в первую очередь как раз для Министерства экономического развития. У них имеется отлаженный механизм прогнозирования, который строится на базе определенного статистического инструментария. Новые классификаторы этот механизм серьезно нарушают. Нужно создавать новую модель, а это непростая задача.
Для того чтобы качественно перестроить механизм, требуются люди, тонко понимающие такие вещи. А у меня создается впечатление, что в Минэкономразвития сегодня таких людей нет. По крайней мере в его руководстве.
— Дело не только в Орешкине. Судя по всему, недовольство статистиками идет сверху.
- Полностью согласен. Инициатива, естественно, идет сверху. Думаю, что Орешкин и ляпнул эти фразы, поскольку требовалось как-то объяснить изменение статуса Росстата.
На моем веку это уже третья попытка подчинить статистику Минэкономразвития. Впервые она была предпринята в 2004 году — в ходе общей административной реформы. Но в новом статусе мы продержались всего несколько недель: Герман Греф, возглавлявший тогда министерство, согласился с моими аргументами и донес их до президента.
Второй раз нас подчинили Минэкономразвития в 2008 году, когда его возглавила Эльвира Набиуллина. В 2012-м разум, как говорится, победил и Росстат вновь стал независимым ведомством. Сейчас мы в очередной раз наступаем на те же грабли. Коллеги, ну сколько можно?!
Не могу не вспомнить в связи с этим старый советский анекдот. Дела на заводе идут из рук вон плохо. Попробовали переставить станки — никакого эффекта. Решили посоветоваться со сторожем Ипатычем, помнящим еще дореволюционные времена. Старый мудрый Ипатыч покурил, подумал и говорит: «Работал я как-то, робята, вышибалой в публичном доме. Так вот мадам, когда у нее выручка падала, не кровати переставляла, а девок меняла». К сожалению, у нас очень любят «переставлять кровати».
— Ваша позиция по поводу статуса статистического ведомства, громко прозвучавшая в момент ухода с поста главы Росстата, известна. И насколько могу понять, с тех пор она не изменилась.
- Нет, остаюсь при своем мнении: идея подчинить Росстат Минэкономразвития является глубоко ошибочной. Статистическое ведомство должно занимать независимое положение в правительстве. Часто можно слышать, что и на Западе статистика, как правило, находится в рамках какой-то крупной структуры.
Да, действительно: американское Бюро цензов находится в ведении министерства торговли, немецкая статслужба подчинена министерству внутренних дел, французская — министерству экономики и финансов. Однако западное понимание подведомственности сильно отличается от российского. В этих странах за политику в области статистики отвечает сам статистический орган, к какому бы ведомству он ни относился.
Между тем обратите внимание: согласно опубликованному решению, к министерству в числе прочего должны перейти функции по выработке государственной политики в сфере статистического учета. А это уже, как говорится, совсем другая песня.
Возникает то, что называется конфликтом интересов. У министерства, которое является главным пользователем статистических данных, которое занимается составлением отчетов и прогнозов, появляется большой соблазн поруководить статистикой в нужном ему направлении. Такое положение противоречит, кстати, не только мировой практике, но и нашему собственному законодательству. По закону о статистике за политику в этой сфере должно отвечать статистическое ведомство. Естественно, свои планы и действия оно должно согласовывать с правительством. Но не с другим министерством.
Словом, ничего хорошего я не предвижу. Только не слишком грамотные люди могут считать, что статистика — простое дело. На самом деле это очень сложная, тонкая материя. И подходить к ней надо чрезвычайно осторожно, никак не с шашкой наголо. Но боюсь, что нас ждет как раз «шашечный» вариант.
Нынешняя ситуация вокруг Росстата очень напоминает мне один эпизод из «Истории одного города». Был там, если помните, такой персонаж — градоначальник Фердыщенко. Вступив в должность, он принялся корить горожан за то, что у них нет ничего, что могло бы возвеселить начальниково сердце, — ни мореходства, ни судоходства, ни монетного дела, ни даже статистики. К сожалению, среди российских чиновников, в том числе высокопоставленных, очень много сегодня таких фердыщенок. Убежденных в том, что предназначение статистики — веселить начальниково сердце.
— Все-таки несколько удивительно было услышать про недовольство Росстатом со стороны правительства. До сих пор его главу, Александра Суринова, критиковали с прямо противоположных позиций — за чрезмерную «послушность». В числе прочего критики указывают на то, что Росстат регулярно корректирует данные по ВВП, и всякий раз в сторону улучшения. А у вас возникали вопросы к тому, как и что показывает Росстат?
— У меня — нет. Во-первых, я изнутри знаю, как это делается. Во-вторых, в статистике все взаимосвязано: если «подправить» какой-то показатель, то «ослиные уши» тут же вылезут в другом месте и сразу будут видны. Кроме того, наша национальная статистика представляется международным организациям, а у них никаких претензий к качеству российской статистики не возникало. Они знают, что она соответствует международным стандартам.
— Иными словами, искажений в угоду высокому начальству, вы считаете, не было?
— Нет, нет. Собственно, если бы такие искажения имели место, то не было бы ни заявлений Орешкина, ни связанного с этим шума.
— А у вас случались споры с коллегами по правительству по поводу «неправильных» цифр?
— Нет, за все 11 лет, что я возглавлял российскую статистику, у меня таких конфликтов не было. Кроме разве что одного небольшого инцидента. Господин Дворкович, нынешний вице-премьер, а тогда — замминистра экономического развития и торговли, заявил вдруг, что мы неправильно посчитали месячную инфляцию: по его, мол, расчетам, она должна быть ниже. У нас тогда существовала договоренность: мы даем лишь цифры, оценка этих цифр — прерогатива МЭРТ и Минфина. Однако после заявлений Дворковича я обратился к Касьянову, который тогда был премьером: «Извините, но я вынужден это прокомментировать, назвать вещи своими именами». И прокомментировал, сказал, что Дворкович допустил очень серьезную методологическую ошибку в своих рассуждениях. На этом все и закончилось — конфликт был исчерпан.
— Сейчас подобных возражений со стороны главы Росстата что-то не слышно.
— Учитывайте, что та история произошла то ли в 2002, то ли 2003 году. Тогда и парламент был местом для дискуссий, и на заседаниях правительства, прекрасно это помню, шла серьезная полемика. Сейчас другое время, другие реалии. Поэтому могу понять Суринова: он вынужден работать в этих новых реалиях.
— А ведь вы эти реалии предвидели. Не могу не привести ваши слова из последнего интервью в статусе руководителя Росстата: «Министерство начинает командовать: нужно наблюдать то-то и то-то. Хорошо еще, пока не говорят, как наблюдать, не пытаются манипулировать с цифрами. Если начнут спускать такие директивы — вообще будет беда». Как видим, беда пришла: глава МЭР прямо говорит, что «искаженные» цифры следует «пересмотреть».
— Откровенно говоря, не думал тогда, семь лет назад, что может дойти до такого. Но я глубоко верю в профессионализм и порядочность коллег из Росстата. Уверен, что они не станут ничего исправлять под давлением сверху, действуя во вред репутации страны и своей собственной репутации. Нет, я этого просто не допускаю.
— На место этих людей могут прийти другие. Незаменимых ведь у нас, как известно, нет.
— Вы правы: такая опасность существует. Этого-то я, собственно, и боюсь. Если начнут менять неугодных на угодных, о качестве нашей статистики действительно придется забыть. Будет примерно как в советские времена с ЦКБ, про которую тогда говорили: полы паркетные, врачи анкетные. Но еще больше пугает меня другое. Когда министром экономического развития назначают некомпетентного человека, я задаю вопрос: коллеги, а что будет с экономикой? Ведь хотим мы того или нет, Минэкономразвития — штаб нашей экономической мысли.
— Не слишком ли вы строги в своей оценке?
— Ничуть. Дело не только в отношении к статистике, хотя это очень важный момент. Настораживают и другие заявления министра. Смотрите: мы получили неплохие данные за декабрь и январь. И господин Орешкин тут же заявляет: ура, нужно улучшить прогноз по ВВП. Опытный, грамотный экономист так бы не поступил. Два-три, даже пять месяцев — это еще ни о чем не говорит. Дождитесь, когда тенденция станет устойчивой, тогда и говорите о том, что тренд поменялся.
— Ну а как вы сами оцениваете нашу нынешнюю социально-экономическую ситуацию?
- Что тут можно сказать? Ситуация очень сложная. Понятно, что 140 долларов за баррель уже не будет. Если сланцевый бум продолжится, то надо готовиться скорее к 40.
Вдобавок — санкции, об отрицательном эффекте которых у нас сегодня очень мало говорят. Хотя эффект очень серьезен: у страны сегодня нет доступа ни к передовым технология, ни к дешевым кредитам. Иностранные инвестиции тоже практически остановились.
Надо, конечно, поставить памятник Кудрину, который в эпоху дорогой нефти, несмотря на сильное сопротивление, сумел создать резервные фонды. Если бы не они, вообще был бы ужас. При этом все большая часть бюджета уходит на силовые структуры и оборонный заказ. Между тем и мировой, и наш собственный исторический опыт говорит о том, что развивать ВПК следует очень осторожно. Иначе можно попасть в такую, извините, задницу...
Да, программа перевооружения стимулирует оборонную промышленность, подкармливает военную науку. Но отвлекает колоссальные ресурсы. На остальное — на развитие медицины, образования, на пенсионную систему, на прочие социальные программы — уже ничего не остается. Причем использовать военную продукцию в каких-то других, мирных целях невозможно. Ракета стоимостью в миллиард рублей может только полететь и взорваться — все.
Существует, правда, мнение, что военные технологии дают толчок развитию гражданского производства. Но это во многом миф. Мы уже проходили это во времена СССР. Сколько раз пытались начать конверсию — еще при Брежневе, помню, целый пленум был этому посвящен — ничего не получилось.
— Словом, света в конце туннеля вы пока не видите?
— Пока, к сожалению, нет. Судя по всему, это долгоиграющая пластинка.
— Тем не менее поиски выхода из тупика активно идут: правительство, кудринский Центр стратегических разработок, ряд других экспертных структур вот-вот должны выдать на-гора проекты стратегии социально-экономического развития страны до 2025 года — то есть на следующий президентский срок. И как уверяют разработчики, если твердо придерживаться плана, через семь лет от нынешних бедствий не останется и следа. Не верите?
Знаете, мне недавно исполнилось 68 лет. И весь мой жизненный опыт говорит о том, что построение каких-то программ в нашей стране — дело абсолютно бесполезное. В особенности — долгосрочных.
Если внимательно посмотреть на советские пятилетние планы, то можно увидеть, что наибольшее число намеченных в них свершений приходится на последний, пятый год. Не на первый, не на второй, не на третий, не на четвертый. Однажды, будучи молодым специалистом, я спросил своего начальника: почему так? «Да потому, — ответил он, — что тот, кто рисует сегодня план, через пять лет будет на пенсии».
Главная задача «планировщика» — чтобы его работу приняли и одобрили сегодня. А там хоть трава не расти. Именно поэтому у нас так распространена маниловщина. Любимое наше занятие. Построим хрустальный мостик, будем ходить друг к другу чай пить, разговоры разговаривать...
— Международным финансовым центром любоваться...
— Вот-вот. Весь мир ведь смеялся, когда возник этот прожект, про который вскоре благополучно забыли. Точно так же забудут и про стратегии, которые пишутся сегодня.
— Ну, если те тенденции в отношении статистики, которые обозначились сейчас, получат дальнейшее развитие, то к 2025 году у нас и впрямь все будет в полном ажуре. На бумаге.
— Расскажу об одном случае из советских времен. Дело было в 1981 году. К нам в Центральное статистическое управление переслали из ЦК письмо, адресованное очередному съезду партии, который проходил в те дни. На такие послания мы были обязаны отвечать в течение 24 часов. Писал какой-то неизвестный гражданин. Какие-то формулы, интегралы... В конце приписка: если считать национальный доход СССР по этой схеме, то мы уже впереди Америки. Володарский (Лев Володарский, руководитель ЦСУ СССР в 1975–1985 гг. — «МК») схватился за голову. Собрал замов, весь руководящий состав, спрашивает: «Кто из вас понимает в интегралах?»
Я попросил показать это письмо. Переворачиваю его, смотрю на адрес отправителя. Ё-моё — больница имени Кащенко! «Товарищи, — говорю, — стоп, стоп, стоп! Можно не отвечать!» Без ответа в таких случаях можно было оставлять письма тех, кто находится в психиатрических больницах и в заключении. Начальство обрадовалось: «О, Соколин, ты великий человек!» Володарский сразу позвонил в ЦК: «Леонид Иванович, письмо — из Кащенко!» — «Ой, спасибо!» За внимательность, помню, мне тогда выписали премию в размере 40 рублей. Неплохие по тем временам деньги.
— Есть ощущение, что у любителей «чудесных формул» вскоре может появиться новый шанс.
— Согласен. У меня точно такое же ощущение. Не дай бог, конечно, если статистикой начнут руководить те, кому не терпится «догнать и перегнать».
Андрей Камакин
-Нельзя сказать, что "Иркутские кулуары" мы воспринимаем, как единственный источник информации, но то, что он заставляет взглянуть на привычные события под другим углом, это да. Это журнал, который интересно именно читать, а не привычно пролистывать, как многие современные издания. Не всегда мнения авторов созвучны твоему собственному ощущению, но определенно, позволяют увидеть многое из того, мимо чего сами бы прошли не останавливаясь. Бесспорно, "Иркутские кулуары" удачное продолжение телевизионного проекта "В кулуарах", который придумал и талантливо реализовал Андрей Фомин.
Андрей Хоменко, профессор, ректор ИрГУПС