Как стремление к социальной ответственности погубило бизнес

Подробности

Создано: 27.04.2013 10:24

Просмотров: 1203

Династия Арманд разбогатела в России на честном труде. Но увлечение честностью и стремление видеть мир через призму социалистических идей их бизнес и погубили.

Фамилию выходцев из Франции Арманд сейчас вспоминают в основном благодаря Инессе Арманд, любовнице Ленина. А ведь Арманды были семьей крупнейших текстильных промышленников, владевших фабриками в подмосковном Пушкино. Один из представителей славной династии, Евгений Арманд, за труды даже получил от императора звание «Почетный гражданин Российской империи». При этом поколение внуков Евгения Арманда парадоксальным образом поддерживало революцию — младшие представители династии и деньги давали социалистам, и пропаганду вели. Муж Инессы Александр, например, лично возглавлял манифестации рабочих, нес красное знамя и даже немного посидел за это в тюрьме. Революция в России делалась в том числе и руками капиталистов — но благодарности за это они не увидели.

Горькая судьба отца-основателя

Искать новую родину в России французы начали задолго до Жерара Депардье: еще в конце XVIII века в Россию повалил первый вал гордых потомков галлов. Причины, по которым среди волн переселенцев оказались родоначальники русской ветви семьи Армандов, доподлинно неизвестны, но они явно связаны с Великой французской революцией.

Романтическое семейное предание гласит, что роялисты Арманды бежали от якобинского террора. Более достоверная гипотеза утверждает, что Поль Арманд, бретонский сапожник, а впоследствии торговец вином, в юности вроде бы принимавший участие в Вандейском восстании, решил искать новую родину после серии коммерческих неудач: он прослышал, что Екатерина II якобы предлагает бежавшим роялистам особые условия.

Как бы то ни было, члены семейства уже находились в Москве, когда туда вошли наполеоновские войска. В ревизской сказке за 1811 год, поданной Московской купеческой управой, упоминаются два купца третьей гильдии, носящих эту фамилию: Поль (Павел) и Жан-Луи Арманды.

Именно Поль Арманд стал родоначальником знаменитого семейства на новой родине: первоначально он занимался поставкой в Россию предметов роскоши, а также дорогих вин. Впрочем, в 1812 году ему не повезло: он оказался в числе высланных из города губернатором Ростопчиным подозрительных иностранцев.

Инесса Арманд и ее дети

 

Вместе с семейством Поль Арманд добрался до Нижнего Новгорода, где принял решение бежать на родину с отступающими наполеоновскими войсками. Однако, как гласит семейное предание, иноземца подняли на вилы крестьяне. Зарабатывать капиталы пришлось его сыну Жану, который под именем Ивана Павловича затем основал в Москве торговую фирму.

Лишь к третьему поколению Арманды решили уйти из торговли и заняться промышленностью: внук Поля Евгений Иванович (Луи-Эжен) Арманд располагал весомыми капиталами — был купцом первой, а не третьей гильдии. Евгений решил создать в России свое собственное производство, ради чего построил в 40-е годы XIX века маленькую красильную мастерскую на Новобасманной улице в Москве.

Евгений Арманд лично проводил эксперименты с окрашиванием тканей и хорошо знал техническую сторону процесса. Благодаря ему жизнь следующих поколений семьи Арманд оказалась неразрывно связана с подмосковным Пушкино. Тогда это было еще село, не город — но зато большое и примечательное своими ткацкими промыслами: на домашних станках крестьяне ткали сукно.

В 1853 году Евгений Иванович купил там ткацко-красильную фабрику у другого русского француза — Карла Фавора. Фабрика была передовой. Фавор одним из первых во всей губернии оснастил ее механическими станками: 150 станков и труд 291 рабочего обеспечивали выпуск продукции на 130 000 рублей в год. Чтобы выкупить фабрику, Арманд прибег к краудфандингу, запросив помощь французской диаспоры в Москве. После покупки он тщательно реконструирует фабрику — строит каменные корпуса для красильного и ткацкого отделений, закупает новейшие станки и существенно увеличивает ассортимент и объем производства. А в 1859 году Евгений Арманд строит вторую фабрику в том же Пушкино: спрос на качественные ткани был огромен, и производить их в России было куда выгоднее, чем везти из-за рубежа.

Пушкинский прорыв

В том же 1859 году началось строительство железной дороги Москва—Ярославль, участок которой должен был пройти неподалеку от Пушкино. История проекта почти анекдотична. В те годы сооружением «чугунок» в России почти монопольно занималось Главное общество российских железных дорог, капитал для которого давали французские банкиры — своим же соотечественникам-инженерам, определявшим, как именно проводить магистрали и сколько на них тратить денег.

Против нравов, царивших в компании, восстал русский инженер-славянофил, друг Гоголя и Аксакова Федор Васильевич Чижов, автор серии разгромных публикаций на страницах «Вестника промышленности» и «Акционера»: «Французы просто грабили Россию, строили скверно вследствие незнания ни климата, ни почвы… Французы смотрели на Россию просто как на дикую страну, на русских — как на краснокожих индейцев, и эксплуатировали их бессовестно».

Чижов решил доказать, что строить можно дешевле и лучше, обратившись к русским купцам за капиталом, а к отечественным инженерам — за руководством. Так была построена дорога от Москвы до Сергиева Посада, по иронии судьбы проложенная неподалеку от Пушкино, где помимо Армандов было еще несколько семей предпринимателей французского происхождения. Это сильно способствовало обогащению последних: после открытия в 1862 году железнодорожного сообщения Арманды, войдя в долю с соседями, построили шоссейную дорогу прямо до своих фабрик — чтобы удобнее было подвозить сырье и забирать готовую продукцию.

Так деятельность видного славянофила помогла укрепить иноземные путы на руках русского пролетариата. Если в 1861 году, в год отмены крепостного права, на фабриках и в мастерских Армандов было занято 570 рабочих, то в 1880 году лишь на крупнейшей из фабрик, расположенной в устье реки Серебрянки, трудилось свыше 700 человек. Оборот капитала, который в начале 1860-х годов составлял 180 000 рублей, превысил 500 000 рублей. Рабочих рук в Пушкино и округе уже не хватало: в 1880 году 34% персонала на фабриках комплектовалось из тех, кто пришел сюда в поисках работы из других уездов и даже губерний.

Правда, с социальной инфраструктурой, в отличие от многих других промышленников Пушкино, Арманды запоздали: единственная спальня при фабрике была рассчитана на 50 человек, поэтому многие из «понаехавших» вынуждены были тратиться на съем ночлега у окрестных крестьян.

К концу XIX столетия слава Армандов достигла апогея: оборот капитала составлял 900 000 рублей, а на предприятиях трудилось уже 1200 человек. Механические станки приводились в движение силой восьми огромных паровых машин, суммарная мощность которых составляла 273 лошадиные силы — по тем временам это было очень много. Пушкино превратилось в один из промышленных центров Московской губернии, а Евгений Арманд за свои труды получил от государя чин мануфактур-советника и несколько орденов: обрусевший француз выглядел воплощением национальной идеи — импортозамещение европейских товаров тогда было одной из ключевых экономических задач правительства. Высочайшим соизволением Евгению Арманду дозволялось использовать двуглавого орла на своей рекламе и товарах.

Капитализм с человеческим лицом

Как в сказке Шарля Перро, у Евгения Ивановича было три сына: Эмиль, Адольф и Евгений, и оставить он мог им куда больше, чем мельницу, осла и кота. А далее начинается уже сказка чисто русская: рачительных хозяев из наследников не вышло.

Братья Арманды попались на удочку своего сочувствия к трудовому народу. Все они отличались удивительной щедростью — Эмиль Евгеньевич, например, раздавал крестьянам деньги чуть не по первой просьбе. Как-то раз отстроил для них 50 сгоревших в пожаре домов.

В 1884 году старший брат Евгений Евгеньевич открыл для своих рабочих больницу на 18 коек, назвав ее в память об умершем сыне — Андреевской. Поскольку это было единственное лечебное учреждение на всю округу, сюда обращались не только рабочие, но и все жители Пушкино и близлежащих сел. Столкнувшись с тем, что у больницы нет возможностей принять всех страждущих, семья промышленников заключила в 1911 году соглашение с земством о платной помощи крестьянам — за консультацию врача с них брали по 30 копеек, одно койко-место в стационаре стоило 1 рубль 50 копеек (но рабочих лечили бесплатно). Больницу расширили, купив семь дачных участков. В советское время это учреждение, начало которому было положено Армандами, получило название Пушкинской районной больницы, под которым функционирует до сих пор.

Семья демонстрировала передовое отношение к производству: у рабочих был укороченный рабочий день, при фабрике действовала бесплатная столовая и школы для детей рабочих, и даже дома для сирот. Профессор Иван Владимирович Цветаев, отец знаменитой поэтессы, лично просивший Адольфа Арманда о пожертвовании на строительство Музея изящных искусств при Московском университете (в итоге Арманды пожертвовали 30 000 рублей), сохранил образ среднего из братьев в мемуарах: «Этот человек очень любезный, скромный, не позволяющий себе важничать и резонировать по-купецки…» По словам Цветаева, этот капиталист ежедневно в пять утра входил к рабочим на фабрику, чтобы проверить состояние дел.

Несмотря на щедрость и доверие к людям, из-за которых Арманды нередко становились жертвами обмана компаньонов, хорошо налаженные производственные и торговые процессы позволяли им оставаться богачами. Угроза была с другой стороны — в поколении внуков Евгения Ивановича широко распространилась «зараза коммунизма».

Армандгеддон

В 1896 году в дом к Армандам явились полицейские и, сильно конфузясь, попросили разрешения произвести в доме обыск. Из их рассказа Арманды поняли, что на их фабрике ведется активная марксистская пропаганда и распространяются прокламации против царя. Результат обыска поразил всех: выяснилось, что прокламации печатали три юных отпрыска — сыновья Евгения Арманда Александр и Николай и их кузен Лев Эмильевич. Типография, в которой они занимались этим опасным делом, была в прямом смысле слова подпольной — вход в нее располагался под половицами одной из комнат. Троих юных революционеров посадили в тюрьму, но скоро выпустили.

Увы, печать и распространение прокламаций не были простой детской забавой: в начале ХХ века подросшее поколение Армандов, которое должно было взять в свои руки семейное дело, вошло в новый, роковой виток своей парадоксальной борьбы с капитализмом — оно стало активно помогать революции. Немалую роль в этом сыграла Инесса Арманд. Инесса, урожденная Стефан, появилась в доме как воспитанница — после смерти отца, известного британского оперного певца.

В 19 лет красивая барышня вышла замуж за старшего сына Евгения Евгеньевича — Александра, с которым прожила девять лет, родив ему четверых детей. Однако семейной идиллии не получилось — эмансипированная Инесса ушла от мужа к его брату, Владимиру, который был на десяток лет младше ее, зато был, как и она, пламенным революционером.

«Чудные господа были! Бывало сядут втроем на кушетке, она, конечно, посередке. И ну все трое реветь! Это тоись никак поделить ее не могут, ну и ей-то их жалко! Поверите ли, аж у нас, у прислуги, слезу прошибало! Хорошие были господа!» — такой рассказ одной из служанок приводит потомок Эмиля Арманда — советский ученый-географ Давид Львович Арманд.

Инесса и Владимир входили в пропагандистскую группу РСДРП, была Инесса и активисткой Московского общества улучшения участи женщин, а также председателем дамского общества помощи проституткам. Благодаря ее деятельности в Москве была открыта бесплатная библиотека-читальня, среди сотрудников которой значилось множество родственников революционеров, например Екатерина Красина, золовка прославленного большевика Леонида Красина.

За открытую марксистскую пропаганду во время революции 1905–1907 годов Инесса была осуждена и сослана в Мезень. Чуть позже пришел черед и обоих ее мужей. В 1907 году за организацию на фабрике в Пушкине однодневной политической забастовки были арестованы в числе 19 зачинщиков сами Александр и Владимир Арманды. Александр лично нес красное знамя во главе колонны демонстрантов.

Так же, как и в первый раз, братья в тюрьме не засиделись — их общественное положение было слишком высоким, и власти смотрели на их деятельность как на причуду барчуков. Оба сразу же по освобождении уехали за границу. А вот Инессу никто отпускать не собирался. В результате вышло, как в мыльной опере: решительная женщина бежала из ссылки по льду озера и с помощью товарищей нашла способ перебраться за границу, куда уехал Владимир. Однако их счастью не суждено было сбыться — вскоре после приезда Инессы Владимир скоропостижно умер от заражения крови из-за пустякового нарыва.

Удивительным образом сложилась судьба Александра Арманда: после Октябрьской революции он вернулся на родину и поселился в родных местах, вступив в колхоз. Местные мужики запомнили его как гениального кузнеца и инженера: он чинил крестьянам плуги и даже построил им небольшую электростанцию на реке. Умер он в 1943 году, явив собой образец подлинной службы народу,— не главой компании, так хоть кузнецом. Где сейчас такие герои — пойдут ли нынешние олигархи в народ простыми доярами и трактористами, на худой конец – рядовыми менеджерами по продажам.

Илья Носырев

Источник: http://dasreda.ru/