Открытым текстом

Подробности

Создано: 20.02.2019 20:10

Просмотров: 5549

— А теперь мы пройдём к дому, в котором 100 лет назад так ждали эти открытки. Он неплохо сохранился – видимо, потому, что каменный, возводился без спешки, для себя, – и группа из четырёх человек свернула на бывшую Большую, в начало XX века. Экскурсантами выступали потомки иркутских немцев фон Кельчевских, а экскурсоводом – наша дежурная по времени Валентина Рекунова. Так пришлось, что все, не сговариваясь, принялись собирать историю пребывания в нашем городе семьи преподавателя Института императора Николая I Артура Мартиновича фон Кельчевского. В какой-то момент поисковые линии пересеклись – и родилась экскурсия «По следам Кельчевских», а после и эта главка нового тома «Иркутских историй» Валентины Михайловны. Открыточная.

…Муж теперь возвращался за полночь, к ужину не притрагивался («Боюсь, что отравите»), а лишь просматривал почту. Да и то нередко оставлял газеты на утро. Сама Антонина Ивановна пробегала их после долгого завтрака, чуть задерживаясь на местной хронике. А уж после обеда разбирала корреспонденцию квартирантов. В усадьбе Метелёвых (наискосок от городского театра) стояли два каменных особняка: один в глубине, а другой – впритык к Большой улице. В первом жили хозяева, а второй отдавался внаём солидному учреждению, вместе с несколькими квартирами. Вся почта для квартирантов, по существующим правилам, адресовалась домовладелице, с прибавлением «Для…». И да, Антонине Ивановне было приятно прочитывать каждый раз: «Её Высокоблагородию Ант. Ив. Метелёвой», но с начала лета 1913 года её просто забросали чужими письмами и открытками. Оказалось, в семье Огладиных, занимающей одну из квартир, перемена: муж отправился в Ялту. И теперь чуть не с каждой станции шлёт открытки и письма своей ненаглядной Ирме.

Только без очек–ечек!

Когда-то и Яков Ефремович, супруг Антонины Ивановны Метелёвой, баловался любовными записками, но все его ласкательно-уменьшительные еньки–оньки–ечки–очки–ушки–юшки не могли растрогать купеческую жену – и он писать перестал. Но даже и отправляя сладости взрослому сыну в Москву, непременно приписывал: «От любящего тебя папы Яши». Это «Яши» чрезвычайно смешило Антонину Ивановну, а она не привыкла сдерживаться… Муж обижался, да. Яков Ефремович, по её убеждению, вообще был слишком сентиментальным для купца с такими солидными оборотами, но даже и он казался сухарём на фоне огладинской переписки – Метелёва и не заметила, как стала читать чужие открытки.

Теперь она сердилась и волновалась одновременно: «От Якова можно, конечно, всего ожидать, но всё же представить себе не могу, чтобы он, приехав в Москву, стал писать мне безо всякого повода. А этот Огладин в открытке от 16 июня нынешнего, 1913-го, года с радостью сообщает: «Посылаю тебе главный фасад Музея изящных искусств имени Императора Александра III. После чего ты получишь маленькую серию открыток наиболее понравившихся мне статуй и уголков зал. Если б ты знала, сколько я изъездил и исходил!». А для чего он носился по этой Москве, если ехал-то лечиться на море? Столько денег истратил, а видно ведь, что едва скопили они на дорогу: и комнату он отдельную взять не может, и уроков ищет. Вот-вот-вот: уроками промышляет, а не пропустил ни одной экскурсии! Ездил недавно в Гурзуф, а потом писал ей: «На открытке тот самый фонтан «Первая любовь», который я тебе описывал в прошлом письме. Правда ведь, хорош? Как по-твоему? Получила ли ты серию открыток Московского музея изящных искусств имени Императора Александра III? Очень было бы жаль, если б открытки пропали». А на другой день опять: «Вчера ходил с экскурсией в Никитский сад (описываю в большом письме). Очень доволен. И ко всему этому мы в группе снимались, так что ты в самом ближайшем будущем получишь не только мою физию, но и всех экскурсантов. Но это не главное, а главное фон, на котором кипарисы, магнолии, пальма – правда, хорошо? На открытке фонтан «Ночь» в Гурзуфе перед гостиницей. Все гостиницы среди роскошной растительности, о которой я тебе уже писал». Следом был отправлен и «вид на группу бананов в Никитском саду» – с припиской, что заканчивает большое письмо.

И так всё лето и всю осень; впрочем, почта Ирмы Артуровны Огладиной, урождённой фон Кельчевской, попадала в гостиную Метелёвых только до сентября, а затем квартирантка съехала на Троицкую, 81 – к сестре. Никто не спрашивал, почему: причина слишком была очевидна – 31 августа 1913-го на Якова Ефремовича Метелёва было совершено покушение.

Полиция арестовала обоих его сыновей. Их невиновность была доказана на суде, а вот то, что заказчицей покушения выступила Антонина Ивановна Метелёва, выяснилось позднее. Но уже и тогда она ясно увидела, что просчиталась: на суде было оглашено завещание Якова Ефремовича, и оказалось, что он передавал ей и дело, и весь капитал. Просто потому, что считал справедливым: приданое Антонины Ивановны в своё время помогло ему развернуться. Обиженный, одинокий, едва не убитый супруг обернулся «любящим тебя Яшей». И совсем уж некстати вспомнилась огладинская открытка: «Получил вчера наконец твоё письмо», «Пиши чаще, а то я уже, кажется, четыре дня не получал от тебя писем».

Вчерашняя институтка стала кормилицей   

Процесс Метелёвых взбудоражил весь город. Не попавшие в зал заседаний раскупали газеты, во всех подробностях передававшие прения сторон, самую атмосферу напряжённого ожидания приговора, совершенно непредсказуемого. Но ни Огладины, ни Кельчевские большого интереса не выказали: давно ведь известно, что достаток в семье не всегда сопутствует счастью. Как и бедность может быть разрушительна, если с ней не бороться.
Мать Ирмы, Берта Альбертовна, курляндская немка, по большой нужде поехала за мужем в Сибирь: ему, выпускнику филологического факультета Дерптского университета, не удалось получить хорошую должность на родине. И в Иркутске со всеми прибавками за выслугу лет, за службу на окраине прокормить семерых детей и дать им образование было отнюдь не просто: работа в двух учебных заведениях (Институте императора Николая I и Промышленном училище) плюс подработки только-только позволяли не наделать долгов. Когда Артур Мартинович умер (простудился, спасая на Ангаре тонущую лошадь), кормилицей стала Ирма, старшая дочь и вчерашняя институтка.

Это на десять лет отодвинуло мысль о замужестве и, конечно, осложнило отношения с молодыми людьми. Что-то похожее складывалось и у младших сестёр: романы длились и длились, а барышни всё не решались на брак. Поклонник Берты-дочери, Владимир Каменский, слал ей по две–три открытки в день, тщательно подбирая изображения, вплетая в свои комментарии к ним утончённые комплименты. Учил родной для невесты язык, пытался подписывать по-немецки открытки. Возможно, они и решили всё: в 1910-ом Берта впервые появилась с Каменским в обществе (на концерте Собинова) – и в тот же год они обвенчалась. Но при каждом расставании он слал ей письма на 18 страниц, а в промежутках между ними – открытки.

Потом был долгий период безмолвия: горе молчаливо. Летом 1917-го погиб самый младший из Кельчевских – Артур Артурович, прапорщик. В феврале 1920-го большевики расстреляли мужа Берты-младшей Владимира Евгеньевича Каменского, начальника Якутского гарнизона.

В 1938-м репрессируют мужа Ирмы Артуровны, но Берта-мать не узнает об этом: она уйдёт годом раньше. И напоследок суровый тридцать седьмой её всё же порадует, наградит терпеливую курляндскую немку, так и не попавшую больше на родину, за полвека праведной жизни в этом холодном городе. В тридцать седьмом дочка Эдда будет настойчиво звать к себе, предлагая и денег на дорогу, но Ирма пошлёт ей хорошенькую открытку, напишет, что лето в Иркутске удивительное: завезли много фруктов, даже и таких, что не приводилось встречать в прежние времена. «Ходим с мамой теперь каждый день на рынок и прикупаем что-нибудь новенькое. Сейчас, когда я пишу тебе, она пробует завезённый недавно вермут. С большим удовольствием!»

Гунг (урожд. Кельчевская) Ирма Артуровна (1883 г., г. Митава, Курлянд. губ. —1959 г., г. Иркутск), вып. Иркут. ин-та имп. Николая I, препод.

Кельчевская Берта Альбертовна с дочерью Маргаритой. Кельчевская (урожд. Юргенсон) Берта Альбертовна (25.07.1855—1937, г. Иркутск), дочь полиц. канцеляриста, жена дворянина, стат. сов., препод. А.М. Кельчевского.

Каменская (урожд. Кельчевская) Берта Артуровна, род. в 1890-м в г. Иркутске, препод. нем. яз. в школе «Дет. сад». 1-й муж: Каменский В. Е., 2-й муж: Яковлев Д.И., препод., учёный; дети: Маргарита (1911 г.), Евгений (1914 г.), Борис и Глеб (1916 г.), Михаил (1922 г.).

Каменский Владимир Евгеньевич, род. в г. Орле, окончил воен. уч-ще, капитан, участник Рус.-Яп. войны, ранен, в г. Иркутске с 1906-го, в марте 1919-го направлен нач. гарнизона г. Якутска, после большевист. переворота (декабрь 1919-го) приказал сложить оружие во избежание кровопролития, расстрелян 19.02.1920. Жена: Берта Артуровна, урожд. Кельчевская; дети: Варвара (от 1-го брака), Маргарита (1911 г.), Евгений (1914 г.), Борис и Глеб (1916г.).