Петра и Ольхон

Подробности

Создано: 09.01.2014 10:58

Просмотров: 3582

Эту одинокую женщину я встретил в доме у моих дорогих знакомых Симоны и Леонида. Мне и самому тогда было так тоскливо, и жил я одну осень и одну весну на Ольхоне. Ходил я тенью по нему вдоль и поперёк и не знал себе пристанища. Но вот был светлый и опрятный дом Симоны. И я заглянул к ней. Встретила меня Петра. Пожилая поджарая немка с яркими живыми глазами. Она была гостьей и одновременно присматривала за домом Леонида-Симоны. Принёс молоко и торт.

У истории с Петрой есть предыстория. Это долгий путь к Ольхону. Мы общаемся с ней на моём ломанном немецком и с помощью словарика. Она необыкновенно порывистый человек. Уверена, что была в прошлой жизни птицей. Шаманка Степанова из Бурятии с уверенностью и мне сказала, что в предыдущей жизни я тоже был птицей. Вот, значит, где место гнездования небесных птах…

Началось всё с моего многолетнего знакомства с семьёй Симоны Халемайер, уже более 20 лет живущей на острове попеременно. Попеременно потому, что российские власти не соизволят дать ей гражданство. Нет оснований. А купленный ею дом на острове Ольхон вовсе не в счёт. Разве это аргумент для миграционной полиции? Вот проплата в евро – да! Так и мается… между ЕС и РФ в постоянных перелетах через каждые три месяца – таков срок пребывания иностранцев… Но вернемся к нашей такой странно-пронзительной встрече с Петрой. Она просто вводила меня в транс своим пронзительным взором. Она из той редкой породы людей, которым не просто вдруг захочется что-то рассказать, а излить душу, подчас с надрывом. Даже если слов говорится и мало.

– Миша, у меня есть видение. Остров Ольхон будут уничтожать. Туризм разрушает ландшафт. Ольхон глобально связан. Люди более не общаются трепетно с землей. Охота за деньгами и власть разрушают землю. У меня есть это видение четко. Бурхан дал его мне! Если это так – что он ожидает от меня? Я встретила шамана Валентина в первый день на дороге по острову, на полпути между паромом и Хужиром. Он был там для интервью. Леонид поговорил кратко с ним… – так вот говорит – нет, не Заратустра, а Петра… Как мне относиться к обрушившейся на меня такой данности?

Зная, что ничто в этом мире не случайно, я смотрел на неё как на оракула. И пытался получить ответы на все вопросы. Она тоже меня расспрашивала. Что такое местный шаманизм. Серьёзные ли люди местные шаманы. Для чего это всё мне? Вопросы не в бровь, а в глаз. Стараясь ответить, пояснял: в шаманизме самое главное честность – перед собой, перед природой, перед людьми.

Не так давно, до этого, я подарил Симоне книгу католического священника Питера Кэлхуна. Мужем Симоны тоже был католический священник. По их законам, после смерти своего мужа вдова не имеет права выйти ещё раз замуж. Вот живут они со своим русским мужем Леонидом почти что во грехе. Не думаю, что та книга на русском стала доступна для прочтения вовсе не говорящей по-русски Петре. А Симона ей могла по женской дружбе всю её пересказать на немецком. Кто это всё знает? Об этом я спросить не удосужился. Просто был удивлен глубинным расспросам и дотошному вниманию Петры. Так мы и сидели, пили чай с молоком. Потом я ещё заглядывал в Харанцы. Она же ходила со мной в мистический музей Ольхона в Хужир, заглядывала в мой маленький домик. И вот совсем недавно она буквально сразила меня своими дневниковыми записками. Сначала про лиственницы в солнечном осеннем свете. Потом и про свою работу на помойке уже при снеге. Это было как гром среди ясного неба. 70-летняя немка озаботилась так остро тем, что мы творим: мусор просто зарывают в вырытую посреди Ольхона яму. Трамбуют. Может, вывозят, а может – нет. Ничего особенного, когда вы привыкаете к помойкам вокруг себя с детства. Но ужас для тех, кто к этому привыкнуть не сможет никогда. И вот такое живое протестное участие иностранки и самого потрясло. Сделал перевод её письма, снабдил заметки Петриными же фотографиями, разослал…

Суть этого письма-дневника в следующем: Петра, собирая палые дрова для своего домика в селе Харанцы, стала натыкаться на дурной запах вблизи Хужира. А пойдя на него, наткнулась на самую настоящую варварскую зловонную яму, в которую периодически бульдозером закапывают мусор.

Но как полноценный житель государства, в котором самоуправление идёт снизу, а не спускается сверху, Петра сама решила не просто поохать и идти своим путём, а помочь в меру сил хотя бы сбором токсичных пластиковых бутылок и отделением стеклянной тары от общей кучи зловоний. Не секрет, что мусор на Ольхоне никто, кроме периода навигации – а это с мая по сентябрь, не вывозит! Нет спецтехники, а договор на вывоз твердых бытовых отходов со спецавтохозяйствами действует только в летний период – в силу экономии госбюджета. Самое парадоксальное в том, что данной ситуацией возмущен сам мэр Ольхонского района Сергей Копылов, но найти управу на власть в Хужире, так заправски цинично решающую вопрос с утилизацией, он оказался не в силах.

Оценив ситуацию, Петра решилась на добровольное участие в сортировке мусора. Только вот она не уверена, что то, что она сделала там за короткий период своего тоже трехмесячного пребывания, будет воспринято большинством жителей. Ей важно было показать своим примером, чтобы люди поняли, как важна сортировка отходов ещё дома – это имеет огромный смысл. Это было бы решением большой проблемы. Детям в школе нужно изучать экологию, нужно бы это все преподавать, из года в год, а в летний туристический сезон дети собирали бы мусор с берегов.

«Огромный склад мусора, – пишет мне Петра, – всё в длинных рядах, всё там смешалось, и лишь частично было упорядочено. Огонь, в котором там горела не только древесина, пылал. Что-то ещё искал человек в кучах мусора, совершенно смешанных с песком. Помимо древесины (спилов со строек) там нашлись и крупные металлические детали, и иные бытовые отходы… Совсем не удивительно, что дым от сгоревшего хлама жутко пах. Большой трактор «Беларусь» с лопатой толкал мусор, весь перемешивая его вместе, приглаживал его на «ГАЗике»-грузовичке, уезжая, но через очень короткое время вновь возвращался. Где он сгружал или вывозил ли свой груз, я очень хотела бы все же узнать. Меня охватило чувство гнева, готовность действовать и при этом полное бессилие – ведь это не просто строка в списке объектов Всемирного наследия, а живой остров – и он задыхается от мусора!..

Я видела там двух мужчин с граблями и лопатой, они бегали по территории и друг другу ещё и что-то говорили, а иногда и на свалку показывали. Они не видели, как непосредственно с мусором заняты рабочие. Я сказала им нечто и представилась. Вы сказали мне, что большая часть мусора лежит там уже 40 лет, целый Союз Свалки, так сказать, и всё это валится в кучу, которая уже смешана с песком и на которой уже пустынные растения проросли. Вот бы им эта «помощь». Но куда идёт этот мусор? Весь мусор должен отправиться на пароме в Иркутск. Два месяца весной и осенью выпадает без парома, но мусор-то выходит из домов в чрево острова. Для пользователей стеклянных и пластиковых бутылок зарабатываются деньги – и очень много денег. Поэтому если бы этот мусор все собиралии в мешки – его было б проще и вывозить. А у власти не хватает денег. А у простых людей – здравого смысла и решимости менять что-то самим, а не ждать чудес сверху…»

В итоге сейчас Петра, как хозяйка домика Симона, вынуждена через три месяца покидать Ольхон. А воз мусора и ныне там. Просто её урок и крик души хотелось бы донести не до равнодушного верха, а до самого среднего обывателя. Ведь проблема замусоренности обжитых территорий в нашей стране крайне велика. Лишь упованием на мусоросжигающие заводы проблем не решить. Одна моя московская коллега, например, приучила жителей своего подъезда сортировать лампы и батарейки в отдельно взятые коробки, склеенные ею самой и поставленные на каждой площадке. И, самое удивительное, люди сначала сопротивляясь, потом все ж стали сортировать отходы!