Тени

Подробности

Создано: 04.06.2019 11:17

Просмотров: 4237

Анжела Базарон стала писательницей не так давно. Вообще-то она дизайнер украшений. Но, собственно, писательство тоже постепенно становится делом её жизни. Сегодня мы впервые публикуем её произведение. «Тени» - это небольшой такой триллер, как заявляет сама автор. В ближайшем же номере журнала «Иркутские кулуары», который активно готовим к печати, увидят свет ещё несколько её рассказов. Так что, с почином, можно сказать!

Ася проснулась, дождь барабанил по крыше, по потолочному окну мастерской-мансарды. Луна сквозь тучи смотрела в лицо. Два часа ночи. Снизу стучали как будто в дверь. Она зажгла свет и прислушалась, в скульптурной по ночам работали, когда запаривались с заказом, но сегодня никого нет. Пусть стучат, подумала Ася, в случае крайней нужды ей бы позвонили. Стук не прекращался минут десять. Пришлось одеться, может, приехал брат, забыв ключи и телефон. Она спустилась по железной лестнице, по пути включая свет. Стук стал гулким и странным. В скульптурном зале потолки 6 метров, шум дождя мешался с гулом и стал осязаемым, давящим. Огромные лампы на 1000 и 500 ватт подрагивали, готовые взорваться, по углам мелькали тени... Ася, не выдержав, рванула вверх по лестнице, замкнулась на оба ключа и затихла. Гул то удалялся, то переходил в явный стук. Она зажгла свечку, включила ноутбук, чайник, плитку, чтоб всё работало. Достала из холодильника кастрюлю с остатками ужина, хлеб, колбасу – еда всегда успокаивала. Прежде она слышала разные звуки, стуки, пение, находила им реальное объяснение, сегодня испугалась по-настоящему. Дождь кончился, а шумы – нет, стали тоньше, выше по звуку, как музыка Губайдулиной, которая тянет жилы. Ася съела печенье и все конфеты, в сумке нашла полшоколадки. Наконец, стало светать, проснулись птицы. Шум стал удаляться, ей показалось, стёк вниз в подвал.

В восемь утра она всё рассказала отцу, скульптору, добродушному здоровяку. Иваныч отшутился своей избитой фразой «первые 70 лет трудно». На ночные шумы жаловались и другие девушки, его старшая дочь, студентки... Была легенда о каких-то ужасах в подвале – то ли темные силы, то ли расстрелянные там. Об этом знали все, и никто особо не вдавался... В его огромной мастерской всегда кто-нибудь жил: дочь или сын, их друзья, не имевшие жилья в городе. Он всех поддерживал, давал работу на своих заказах, памятниках, мемориальных досках ко Дню Победы. Много работал уже на пенсии, любил мастерскую, работу, жизнь, поездки и друзей, которых у него было много. Никакие шумы его не беспокоили. Он не зацикливался на деньгах, не мстил, когда заказчики обманывали или недоплачивали. Собирал друзей-художников в свой микроавтобус и ехал за грибами или купаться. Прежде здесь всё было по-другому, было настоящее товарищество художников. Все помогали друг другу технически и с идеями, если ехали на выставку в другой город, брали работы соседей, хотя работали в разных жанрах и с разной степенью таланта. Он был здесь старшим, три года назад схоронил друга, лучшего художника и главного в их товариществе. Уходила целая жизнь, он болел, мрачнел, всегда считал, что главное – честная работа, а выходило – менеджмент. К тому же у мастерских появился новый собственник, надо было съезжать неизвестно куда. Это было его главной болью и проблемой.

 Дождавшись девяти, Ася побежала к ведуну. Он раньше тоже был художником, но с некоторых пор обнаружил у себя способность лечить... В его 10-метровой комнате чисто и светло, Кузьмич налил чаю с травами, зажёг свечи, стал смотреть на огонь. Посоветовал съездить к маме, отдохнуть. Ася ничего не стала уточнять, совсем недавно она предала подругу... Она часто бывала у Кузьмича, он успокаивал её совесть.

В мастерской напротив – пусто, Юра лежал в реанимации, его недавно сбила машина. Ася проскочила мимо с опаской. В прошлом году он лежал с переломом ноги, тоже ДТП на мопеде. Боялись, что не выживет. Юру ей было жалко, два неудачных брака, всякие неурядицы... а теперь, когда у него есть новый дом, опять несчастье. Он жил в мастерской, пока отделывал дом, сейчас там зияла пустота. Ася тряхнула кудрями, отгоняя наваждение, и побежала собираться к маме на Байкал.

В подвале работала бригада под руководством толстенького косноязычного мужичка Мишки. Это здание богатый купец построил как доходный дом. Подвал был большой и длинный, с коридорами, переходами, толстыми стенами, арочными проёмами. Пытались работать керамисты: завезли материалы, печи, побелили стены – но бросили, промучившись года три. Ничего не получалось, их как будто выдавило.

Вход в дальнюю часть подвала замуровали. После них заехала Мишкина бригада, подвал стал для него доходным местом. Коля-скульптор был здоровым, умным и одиноким, умел всё от ювелирки до мраморной скульптуры, был автором и исполнителем. Часто оставался ночевать, жил за городом с родителями. За три года в подвале у него развилась светобоязнь, он полюбил полумрак и не сделал ни одной творческой работы. Прежде он сочинял удивительные конструктивистские кольца и перстни, восхищая искусствоведов и женщин.

В рабочей комнате с обеденным столом было подполье со стоячей черной водой. Оттуда и зимой вылетали комары. Мишкина жена привозила отраву. Подполье накрывалось толстым листом железа с решеткой, и были видны зеленые испарения в косых потоках света. Здесь то и дело происходили странные вещи: включались сами собой компьютеры, радио, перегорали или терялись инструменты, отваливались части скульптур. Подвальные жители относили это на счёт пьянства. Все они были художниками или мастерами. Слушали музыку, смотрели кино, Коля даже книжки читал на английском. Мишка же боялся сглаза и колдовства, ездил то к шаману, то в церковь. Разбив машину, считал, кому насолил, хотя вряд ли кто его «глазил». Конечно, недолюбливали его за жадность, нечестность, и пить с ним не любили – скучно. Чтоб не сидеть в подвале, он сделал офис в комнатке возле туалета. Постелил линолеум, привез из дома кухонный гарнитур, рассаду помидоров, сидел у компа, считая сметы.

Мишка приехал один, без жены, с бутылкой коньяка. Сразу выпил сотку, сел за комп, выпил другую. Жена будет только к вечеру, он доволен. На форточку села птица – кыш-кыш, птица в доме к покойнику... Не улетает, смотрит на него черным глазом, ему мерещится черная женщина с крыльями... Он тряхнул головой, трясущимися руками налил ещё, птица раскрыла крылья, выросла в черную женщину, оказалась по эту сторону окна и заслонила весь свет. Стало темно, компьютер вырубился, мигая красным. Мишка свалился на пол и пополз к двери, ничего не видя, ударяясь головой об углы, почувствовал когти на спине, холодный ветер от взмахов крыльев. Он бился головой о дверь, дверь открывалась наружу, вывалился за порог, трудно дышать, поднялось давление. Замер и отключился.

Коля поднял его, когда шел в туалет, притулил к стенке. Мишка очнулся, глянул вокруг невидящими глазами и побежал к машине. Сел, развернулся, въехал в мусорный бак и заглох. Приходил в себя минут десять, выехал, задев ворота. Как-то шаман сказал ему, что на него колдовала черная женщина... Он кое-как успокоился и вернулся с двумя бутылками водки и дешевой закуской для подвальных работников. Невмоготу стало одному, заныло, затосковало сердце, предчувствуя недоброе.

В подвале быстро накрыли стол, как раз собирались обедать. Мишка получил предоплату за заказ, хотел скрыть до завтра, но раз пришел с водкой – рассказал и выдал по две тысячи. Мишке по телефону сообщили, что Юра умер, не приходя в сознание. Оживленное застолье перешло в поминки. Кто-то приходил, уходил, Коля снимал гипсовые формы, Гена сидел над проектом...

 Прибежала Мишкина жена, села за руль и увезла его домой. Мишка, обильно и мрачно поужинав, вырубился. Жена, укрывая его одеялом, заметила на спине царапины, как от острых ногтей... Не мог он быть с женщиной, нет никакой любовницы, она точно знала. Что же это такое? Она не могла уснуть, что-то всё чудилось, мерещилось...

В подвале остался ночевать Гена, жена выгнала из дома. К нему пришел Женька, музыкант. Они допили водку, вернулись с новой бутылкой. Спускаясь по лестнице в подвал, друг пошатнулся, не удержался и скатился вниз по каменным ступеням. Гена не успел его поймать, он возбужденно рассказывал о новом экопроекте на Байкале. Женька застонал и потерял сознание от боли. На голове кровь, но дышит. Гена испугался, побежал наверх, как раз Толик выезжал на своей большой машине. Толя взял одеяло, завернул Женьку, бережно положил на заднее сиденье и повёз в больницу. Гена перекрестился: да что ж за день сегодня такой...

Гена лег на диван, всё кружилось и качало его, как на волнах. Звуки холодильника, компьютера, тепловой пушки слились в радио мертвых. Он знал это состояние, когда проступают музыкальные фразы, звучат мелодии незнакомых композиций, отдельные слова – русские и английские – ритмично повторяются... Это может длиться час и больше, как пожелаешь. Надоест – можно посмотреть реальный фильм. Он заметил, что в последнее время и без алкоголя это приходило в подвал. Сегодня особенно ярко слышны голоса, похоронный марш со старого винила – ему подумалось, по умершему Юре.

Но к глюкам Гена был не готов, из замурованной стены возле лестницы стали проступать тёмные клубы. В углах шевелились тени, они медленно двигались по периметру зала, появлялись новые, больше и плотнее, пока не заволокли все стены, они лезли на потолок к единственной слабой лампе, которую Гена всегда оставлял включенной. Он не мог пошевелиться, чтоб зажечь весь свет, его словно придавило. Похоронный марш играл уже оркестр, выход на лестницу был отрезан клубами из как будто растаявшей стены, эти клубы растворили стенку, она зияла черной дырой... Оттуда еле слышно звучала «Марсельеза» и команды «Пли!», потом крики и стоны. Стоны заполнили все пространство, исчезли другие звуки, стоны были человеческими и нечеловечными одновременно. Его сковало ледяным холодом и тянуло в черную дыру. Гена сопротивлялся, вспомнил жену и детей, нельзя ему умирать. Стоны не стихали, стали различимы отдельные голоса: «помоги», ругань, проклятия... Лампочка ещё горела сквозь тени и морок, становясь всё тусклее. Также гасло его измученное сознание и воля, в уши врезался один крик – «помоги»... Он не знал – как и кому...

Снаружи постучали, ещё раз настойчивее и громче. Гена не мог встать, подать голос, взять телефон... Коля открыл дверь своим ключом. Распахнул широко дверь, чтоб проветрить, он ещё на лестнице заметил пятна крови. Остановился на пороге, не решаясь сразу войти. К обычным запахам мастерской примешивался знакомый едва уловимый запах, он не мог разобрать его природу. Шагнул внутрь и зажег свет, он был готов к беспорядку, то, что увидел – поразило. Гена лежал бледный с заострившимися чертами лица, с открытыми глазами, мычал и тыкал пальцем в сторону стены. Коля вспомнил этот запах – запах серы. Он включил все лампы, Гена видел, как тени метнулись по углам, стена стала затягиваться. Выпив воды, Гена понемногу пришел в себя. Обычно живой и многословный, он заговорил только через час. Рассказал про падение Женьки, радио мертвых и глюки. Оказалось, что глюки посещали и Колю, но с такой силой и явью впервые. Дождавшись утра, друзья выбросили мусор и поехали к Коле в баню.

Мишка их не застал, заглянул в мастерскую, его передёрнуло от холода, ощущения присутствия чего-то тёмного и мрачного. Он заметил, что вода в подполье поднялась, и пахло серой. Он всё проверил и поспешил убраться, решил съездить на дачу. С большим заказом всё складывалось благополучно, они с женой уже выбрали новую страну для путешествия, он единственный в мастерских мог ездить на отдых каждые три месяца. Раньше он был менеджером у Иваныча, уйдя в подвал, забрал с собой Колю, любимого ученика скульптора. Сам стал называться скульптором, не имея способностей к художеству, чем вызывал недоумение и шутки.

В обед из мастерской пошел дым. Заметили не сразу, при коротком замыкании свет отключается во всём здании, у соседей всё работало. Подвал горел уже три часа, огонь пожирал инструменты, мебель, полы, деревянные перекрытия, лопались стекла, взрывались баллоны с кислородом. Сгорело всё, пожарные заливали подвал и первый этаж полдня. Несколько художников, оставшихся в городе, собрались во дворе, смотрели, как работают пожарные расчеты. Мишка сидел, свесив голову. Из окон первого этажа лавиной хлынула мутная вода, вода выливалась плотными тугими массами и стекала в нижний дворик подвала. Залило всю лестницу. Подвал оказался полностью затопленным, вода уходила неделю...

 Коля и Гена больше не работают на Мишку. Мишка не ездит пьяным. Ася бросила престарелого любовника и живёт одна. У ведуна свой кабинет. Погибла кошка, которую молодой график оставил в мастерской на первом этаже, уехав на Ольхон. Не пострадала мастерская Иваныча, он дольше всех оставался, пока не сделал свой главный памятник. Трёхметровая скульптура упала и разбилась сразу после пожара. Иванычу пришлось всё начать сначала, он работал без воды и отопления, с одним помощником – справился, работа получилась удачной. Он как будто сумел договориться с нижними, чтоб ещё немного потерпели. А может, у них с самого начала был договор, нижние его терпели, ведь он всю жизнь кого-то поминал, хоронил и делал памятники...

 Все съехали, здание стоит закрытое, заколоченное, зияя чёрными провалами окон. Тени забытых в подвале ждут новых соседей*...

*ждут отпевания?