У вас продается славянский шкаф?

Подробности

Создано: 13.02.2019 12:54

Просмотров: 5114

– Ээээх! А не замахнуться ли нам… – вскричал тут как-то главный редактор нашего журнала. И предложил тему, которую мы тщательно не замечали. Которую обходили стороной за два квартала, потому что считали её гламурной. Позорной. Не нашей. Но… С помощью Всеволода Напартэ мы выяснили, что в теме этой есть несколько – да много, много! – вопросов, которые надо задавать. Имеет смысл задавать.

…Так уж получилось, что весомый кусок своей жизни я провел рядом со старинными вещами. Они были очень разные: и по форме, и по возрасту, – но все имели ценность. И цену. Большую или маленькую, твёрдую или приблизительную, но всегда выражавшуюся в деньгах. Это свойство вещи невольно переводило внимание на мир, в котором старая вещь становилась товаром. На мир антиквариата. Где, как тогда казалось, неизменно кипят страсти и крутятся большие деньги. Наблюдения за этим миром сложились во мнение, которое и представлено ниже, в не самом (по мнению редактора) удобочитаемом виде. Простите меня, люди! Смайл.

Начнем с элементарных моментов, в том числе с вопроса о том, что такое собственно антиквариат. Ответ будет тоже не сложным: это старые вещи. Если подходить формально, то вещи старше 50 лет. Естественно, далеко не каждая вещь попадает в разряд антикварных, надо, чтобы она отвечала некоторым условиям. Главных условий – два.

Во-первых, старая вещь должна быть внешне привлекательной, а во-вторых, – редкой. Вещи привлекательные, но не редкие, как правило, именуются «винтажными» и используются в декоративных целях. В этом их невеликая, конечно, но ценность и – малая же – цена. А вот ценность вещей редких и привлекательных в том, что они формируют фонды музеев. И цены тут самые разные – как повезет, как говорится. Ну а редкие (и даже непривлекательные) вещи ценны тем, что собираются в различные коллекции. Их стоимость может быть просто головокружительной. А всё вместе это составляет рынок антиквариата. Должно составлять, в принципе.

Переходя из этого рынка в частное владение, старая вещь открывает еще одну сторону – практичность. Зачастую под практичностью подразумевается непосредственное использование предмета по назначению: лампа должна светить, в кресле надо сидеть, книгу надо читать. Это всё так. Однако антикварная вещь представляет нам немного больше. Она раздвигает для нас границы времени.

Для кого-то старая вещь – лишь игрушка, не наполненная глубоким смыслом. Причём игрушка для богатых и кичливых. Но если разобраться? Если взглянуть на всё это без предубеждений и рефлексий?

Жизнь человека, как известно, есть просто отведённое ему время, и то, что было до нас, и особенно то, что будет после, волнует на разные лады всех. Всех, не спорьте! То, что не дано нам в ощущениях, но с чем мы неразрывно связаны, является источником всех наших глубоких душевных переживаний. И обратиться к этому источнику мы можем через нечто, имеющее более длинный, нежели у человека, век.

Само простое и, главное, доступное – вещь. Именно она зримо свидетельствует о том, что жизнь длинней нашего земного существования. На этом эффекте построен феномен музея. Уже который век люди ходят по залам и разглядывают старые картины, рукописи, комоды, подсвечники и статуэтки, проникаясь волнующим ощущением доступности такого как будто недоступного, бесконечного времени.

При этом метафизические характеристики старых предметов не являются результатом «брендирования» маркетологов – они продиктованы культурой и считаются настоящими. В этом есть истинное излишество и роскошь жизни, доступное далеко не всем, что… фактически и определяет высокую цену антикварной вещи – как символическую, так и выраженную в конкретных денежных знаках. Поэтому обладание антиквариатом всегда подносилось как свидетельство хорошего вкуса, состояния и подлинного благородства.

Глядя на культурную жизнь за рубежом, нетрудно заметить, что антиквариат прописан в ней весьма прочно. Престижные аукционы периодически выставляют артефакты прошлого с будоражащими воображение ценами. Люди, стремящиеся подчеркнуть принадлежность к бомонду (и той самой когорте гомо сапиенс, у которых налицо хороший вкус, состояние и подлинное благородство), с удовольствием демонстрируют своё восхищение предметами антиквариата и не стесняются показывать, что из этих предметов украшает их дома. А профессия оценщика манит людей с хорошим образованием и искренней любовью к большим гонорарам. Всё сложилось. Всё в логике той жизни.

А в нашей жизни антиквариат не имеет сколько-нибудь заметного места. Не будем вспоминать про супербогатые российские столицы. Там сформировался свой мир, своя аура и особая экономика, связанная с предметами старины и не только. Но в Иркутске навскидку можно назвать лишь штук пять магазинов антиквариата, не считая стихийных точек продажи и вольных продавцов.

Торговать в историческом городе, поверьте мне, музейному работнику, есть чем. Как минимум – выставить на продажу, на обозрение специалистов. Есть. А вот рынка антиквариата, по большому счёту (и по моему убеждению), – увы, нет. Несмотря на наличие магазинов и отдельных продавцов. Потому что нет системы, благодаря которой символическая ценность конвертируется в денежную. И покупка антиквариата даже не рассматривается как инвестиции в будущее.

Кто-то мне возразит, что Иркутск только с виду богатый город, а на самом деле кругом «мерзость запустения». Да в том-то и дело, что всего этого хватает в любом, самом по вывескам благополучном, городе Европы или Америки. В любом обществе спрос на антиквариат не бывает (никогда не был и не будет) массовым, уделом большинства, но в нашем-то, иркутском случае нет и меньшинства квалифицированных потребителей. Так, статистическая погрешность.

Пролистайте на досуге светские (или желающие быть таковыми) журналы и газеты, хоть сетевые московские у нас, хоть чисто иркутские. Вы не найдёте статьи, посвящённой антиквариату. Ни про виды, ни про лоты, ни про цены, ни про художественную ценность оного. В список товаров престижного потребления вещи с историей не входят. И это показатель востребованности такого рода информации!

Почему так? Во-первых, наша элита (в теории, среди этих людей должны быть главные покупатели антиквариата) – молодая: сословные и родовые ценности для нее не актуальны. И, следовательно, неинтересны. Да и Бог весть, сколько состояние их элитарности продлится?! Ну как завтра зайдет серьезный разговор о результатах приватизации? И? Понять этот недозрелый, недосформировавшийся бомонд можно…

Во-вторых, мы живем в постсоветском обществе – со всем наследием эпохи исторического материализма. Обращали внимание, что в советских фильмах и книгах антиквары и их клиенты – люди всегда плохие, в лучшем случае подозрительные? А как иначе? Все ведь строят коммунизм, а они тут с рухлядью из проклятого прошлого возятся.

Для постсоветского человека роскошь, как при СССР, это в основном машина, ресторан, квартира. Просто теперь есть возможность покупать это по большой цене – и тем демонстрировать принадлежность к условно привилегированным классам. Да и имидж благородного человека у нас не очень востребован. Главный парадокс нашей общественной этики – большие деньги и высокий статус открывают перед человеком возможность вести себя как… быдло. Да-да, такой вот парадокс!

Интрига в том, что антикварная вещь выключена не только из повседневного оборота, но и из производственно-экономических связей. Она была сделана давным-давно, прошла все положенные маркетинговые стадии – и ее невозможно сопоставить ни с одной из современных вещей. Сказать, сколько объективно эта вещь стоит, невозможно. Такое положение дел открывает широкое поле возможностей, но и создает массу проблем.

Отечественный антикварный бизнес стоит на трех китах. Имя им – Алкаш, Профан и Коллекционер. Поскольку, как мы уже говорили, объективной цены нет, то ее нет как на продажу, так и на покупку. Стало быть, вполне можно купить что-то за 5 копеек, а продать за 5 тысяч долларов. В практическую плоскость эту мысль переводит кит Алкаш. Человек, страдающий тягой к распитию спиртных напитков, приносит к антиквару вещь и продает ее за чаемые 5 копеек. Все довольны. В роли Алкаша может выступить трезвый пенсионер, школьник – да и вообще любой, кого в принципе устраивает такая «цена». Если вы что-то решили продать, то в глазах антиквара вы Алкаш. С соответствующим отношением.

Однако купленную вещь антиквару надо продать, и с этим к нему выплывает кит Профан. Человек, с чего-то решивший прикупить старинную вещь, но не разбирающийся в них, легко может стать источником весомого пополнения дохода торговца. По большому счету, все, кого не знает антиквар лично, для него являются Профанами. Вам могут на голубом глазу доказывать, что, например, вот эти алюминиевые стаканчики тридцатилетней давности стоят 100 долларов. При этом антиквар пребывает в полной уверенности, что его «авторитет» и атмосфера магазина начисто лишают вас здравого рассудка. Иногда это работает.

Но не Профанами жив волшебный мир торговли антиквариатом. Главный его герой – кит Коллекционер. Странный человек, по какой-то причине решивший собирать вещи прошлых эпох. Он точно не поскупится заплатить. Правда, ему мозги не запудришь, но для хороших вещей он практически безотказный пункт сбыта. Список коллекционеров антиквар формирует всю свою профессиональную жизнь и бережет, как святыню. Если же в этом списке есть коллекционер из Москвы или Питера, то это вообще улыбка Фортуны, ибо цена вопроса тут вырастает на глазах. К слову, так Иркутск лишился многих ценных исторических вещей, которые были проданы в более платежеспособные регионы. Как всегда, ничего личного, и уж тем более общественного: бизнес есть бизнес.

И, само собой понятно, что такой бизнес требует тишины и таинственности.

Никаких вам каталогов, буклетов, рекламных статей в глянцевых журналах. Никаких договоров купли-продажи, свидетельств провенанса (истории владения. – Прим. ред.), экспертных заключений искусствоведов и реставраторов. И, главное, – никаких открытых аукционов. Словом, ничего, что может реально повысить ценность антиквариата в глазах публики и поднять цену на него. Поскольку это в разы сократит разницу между покупкой у Алкаша и продажей Коллекционеру. Да и Алкашей уже не будет. Вместо них появятся пронырливые и хваткие арт-дилеры – с высшим искусствоведческим образованием и коммерческими способностями. А кому такое надо?

Как следствие, сегодня сфера торговли антиквариатом в Иркутске входит в стадию перманентных проблем, если не сказать больше – кризиса. Запасы Алкашей подходят к концу, а вещи из частных владений на рынок выставлять никто не торопится, поскольку рынка, повторюсь, еще нет. Надежды на китайских туристов не оправдались, а ряды Профанов тают. Не ровен час, мы станем свидетелями либо полного краха «системы», либо ее масштабных качественных изменений. Поэтому срочно решайте – покупать или продавать. Снова смайл.