Эпикурейский Первомай

Подробности

Создано: 05.05.2014 20:52

Просмотров: 689

Постиндустриальное общество, это то самое, от которого ожидали, что оно создаст условия для творчества и рождения креативного класса и когда тяжелый физический труд будут делать машины, на деле обернулось в прямую свою противоположность. Вместо творческих, гармонично развивающихся людей, жаждущих дерзких открытий получилась серая масса, жующая фастфуд и для которой понятия культуры и досуга превратились в синонимы. И как ни парадоксально, рядом с этим миром существует другой, в котором ни о каком постиндустриализме не слышали, и в котором царит нищета. Этот мир называется российской деревней. В нем ничего не знают о четвертой экономике и хот-доги с гамбургерами видели только в телевизоре. Здесь нет не только досуга, но и культуры почти никогда не было. Но эти два мира, на самом деле, части одного целого, потому что их теперь объединяет одно – ни там, ни здесь больше не считают труд целью и смыслом своей жизни. Город, как и деревня одинаково развращены бездельем. Это все, что мы смогли извлечь для себя из идей постиндустриализма. Поэтому сегодня Первомай для нас это спиртное, дача, шашлыки и длинные выходные. И мы этого совсем не стыдимся. О чем без конфуза заявляют и федеральные политики и известные писатели, студенты и домохозяйки.

А собственно чего это нам вдруг стыдиться? Дурака работа любит. Работа не волк – в лес не убежит. Дуракам везет. Работают только лохи. Чтобы ты жил на одну зарплату и так далее. Это наши любимые поговорки. Они ведь ментально живут в нашей подкорке ни одно столетие, и постиндустриальная идеологема, развалившая заводы и освободившая нас от рабского труда, прямо как нельзя лучше легла на сердце. Мы думаем, что теперь мы очень хорошо живем, что у нас все есть и ничего нам больше не надо. При этом мы почему-то стремимся получать образование не здесь, недвижимость приобретать не здесь, отдыхать не здесь, товары покупать не здесь и даже свадьбы проводить в Таиланде, Турции и Чехии. Почему так? Потому что там дешевле и лучше. Мы разучились создавать прибавочную стоимость, генерировать идеи, с нами не хотят вести бизнес из-за высокой коррупции, мы мыслим маржинальными, а не государственными категориями, наши мозги заплыли жиром, поэтому мы стремимся находить высокое качество и комфорт там, где они уже есть, а не создавать их у себя на родине упорным трудом и усилием воли. Этакий паразитарный конформизм, ведущий к потере этнической идентичности. Этот, как если бы вам было лень убираться и готовить в доме и поэтому вы бы отдыхать от своей неустроенности ходили к трудолюбивому и домовитому соседу. При этом вас дома ждали бы голодные дети, собаки и кошки. И вот в один день от тоски и безысходности дети взяли да и спалили дом. И возвращаться вам уже некуда. Теперь у вас ни родины, ни флага. И вы ничего не умеете, а нефть пересохла, и газ улетучился, банки обанкротились, и биржи сдулись. И надо брать мотыгу, садиться на трактор и строить все заново, потому что и дети плачут, и собаки воют, и кошки когтями скребут.

Но кому об этом думать, если жить надо здесь и сейчас? Экзистенциальная атрофация заставляет нас предаваться эпикурейству и заполнять душевную пустоту эрзац ценностями. Между тем как подлинный смысл человеческой жизни в преодолении и созидании, и труд в ней всегда занимал особое место. Об этом вам расскажут культуры любого народа без исключения. Однако глобализация, смысл которой заключается в создании нового человека-потребителя, одинокого изгоя-эгоиста, не оставляет ему возможности сохранить волю, бесстрашие и силу духа. Такой человек не способен думать о будущем. Единственное на что его может хватить, это достичь состояния куколки и в нем так навсегда и остаться. Эффект бабочки не достижим.

Но все-таки пока еще существуют пассионарные народы, которым удается сохранять идентичность и, несмотря на собственную весьма скромную в бытовом смысле жизнь, создавать, в том числе и для нас, невероятно высокую степень комфорта. Эти народы, живущие и в Европе, и в Азии, и на Востоке, колоссальными усилиями генерируют и новые технологии, и прибавочную стоимость, одевают и кормят весь мир. Они хорошо известны. Почему они это делают? Потому что пассионарии живут будущим, они бесстрашно жертвуют своим эгоизмом, чтобы завтра продолжиться в своих детях, чтобы не раствориться в небытии, не сгинуть как этнос и нация. Отличительной особенностью таких народов является культ труда. Китайцы снуют с утра до ночи как муравьи в поисках способов снижения себестоимости. Тайцы в изумлении взирают на наших нуворишей, которые накупив в Бангкоке недвижимости, курят бамбук. А может быть индусы не борются с нищетой денно и нощно? Японцы с корейцами падают в обмороки у конвейеров, немцы – воплощение педантичности и дисциплины. А если вы окажетесь в Лондоне, то будете потрясены тамошней эффективностью, которая извлекается из одной единицы рабочей силы. Или вы думаете, что арабы, гордо несущие себя в белых одеждах, не работают? Или евреи в ермолках с утра и до ночи только и делают, что читают Талмуд? К сожалению, вы глубоко заблуждаетесь. Весь мир пребывает в тяжелом труде и заботе о хлебе насущном. И практически во всем мире любой труд, даже самый по нашим меркам непрестижный и, о Боже, позорный, в почете. А что же у нас? Российский президент Владимир Путин вынужден безрадостно констатировать: «Россия уступает развитым экономикам по производительности труда в 3-4 раза». Ему огорчительно вторят социологи, наблюдая глубокие ментальные извращения, выражающиеся в правовом и трудовом нигилизме, низкой дисциплине и работе спустя рукава. Мы не хотим работать ни на себя, ни на дядю. Рабочие специальности у нас не в почете. А тяга к красивой жизни за чужой счет стала нормой.

Вот, к примеру, пассионарный и потрясающе комфортный для туристов Стамбул, который так любят посещать москвичи и другие жители российских мегаполисов, в который уже год встречает Первомай жесткими столкновениями с полицией. Профсоюзы рабочих каждый год с невероятным упорством пытаются прорваться на площадь Таксим, где их ждут с водометами и слезоточивым газом служители правопорядка. В этом году мэрией города вообще были приняты беспрецедентные меры безопасности. В оцеплении стояло 40 тыс. полицейских, общественный транспорт не работал, а в небе курсировали вертолеты. Легендарная площадь Таксим, ставшая для турков символом свободы, была взята в жесткое кольцо и полицейские совсем не церемонились с теми, кому не нравилось, что доступ на площадь закрыт. Автор этих строк на себе испытал все прелести водомета и слезоточивого газа. Укрывшись в торговой лавке от водяной лавы, пришлось задыхаться от газа, турецкие журналисты со знанием дела натянули маски и дружески предложили мне специальную мазь, которая помогла восстановить дыхание.

На протяжении 30 лет празднование даты труда и солидарности в Турции было запрещено, и за это время даже имели место человеческие жертвы. Но, несмотря на риск, рабочие выходят на улицы, чтобы славить человека труда. Для них этот праздник не имеет ничего общего ни со спиртным, ни с хорошей едой, ни тем более с удовольствием. Для них это вызов и преодоление. Для них это форма проявления гражданского сознания, антиподом которому является сознание обывательское. И это при всем при том, что турецкое правительство проводит ярко выраженную протекционистскую политику для создания рабочих мест и поддержки малого бизнеса, да и с коррупционной борьбой здесь дела обстоят в разы оптимистичнее. Правительству Эрдогана весьма не безуспешно удалось выдернуть свою страну из нищеты и вывести из острой критической фазы курдский вопрос. Турецкая экономика в Европе не в аутсайдерах, а в лидерах. Она высоко диверсифицирована и демонстрирует уверенный рост. Но турки перфекционисты, они хотят жить лучше. Лучше для них – это свободнее, потому что если человек успешен в своей трудовой созидательной деятельности, он неизменно жаждет свободы. Пусть это для многих из нас прозвучит парадоксально, но обрести свободу можно только через обретение достоинства. А достоинства без труда и без признания его основополагающей ценности, не бывает. Вот почему постиндустриальное общество не дает права на существование заводам и профсоюзам. Оно не предлагает ничего, чтобы делало человека человеком. Мы этого хотим? Нам это нужно? Или нам все равно?