И тебя выберут, и тебя выберут…

Подробности

Создано: 18.03.2018 11:19

Просмотров: 1964

Демократия крепчает. Подтверждение тому – только что прошедшая избирательная кампания. Девизом её было не иначе как наше традиционное «Не догоню – так разогреюсь!». Одолеть российский электорат эта кампания взялась скорее числом, чем уменьем. И хотя до сакрального числа зверя количеству претендентов на престол далеко еще было, рыков, свар и кое-где уже порой сшибок-разборок хватало. Действо шло состязательно-показательное, от цензуры свободное и зело азартное. Название ему – теледебаты. Вот и мы приобщились.

Птица счастья мартовского дня 

Четверть века такого жара с пАром на предвыборных капищах не случалось – «и вот опять». Эта четверть века (начиная с недоброй памяти осени 1993-го) прошла под скандальные речёвки «сына юриста», а теперь на политической арене сменить его уже готова «дочь юриста» (не к ночи будь помянуты), взошедшая на этот манеж, по её же грозному предупреждению, всерьез и надолго. Как бы то ни было, но пока с трудом верится, что таки отшумели дебаты, отмелькались кандидаты и закончатся наконец предвыборные бесцензурные междусобойчики в соцсетях (спасибо, что виртуальные и только потому не кровавые)… Дело за малым: проголосовали – ждем результата. «Кто кого в этот раз победит», как пелось когда-то в старой футбольной песенке.

…А вот в годы популярности этой песенки выборные кампании проходили совсем по-другому. Сам день голосования был большим общим праздником. Никто не организовывал народные гуляния, просто электорат тех лет (тогда это были избиратели) умел радоваться жизни, началу весны – выборы проходили обычно в марте. Не наступила еще эра зомбоящиков, зато у многих в семьях имелись гармони-баяны, у кого-то и аккордеоны, а уж гитары – это почти у всех. В стенах квартир вся радость (мало ли от чего – хотя бы даже и от единственного на неделе выходного) не помещалась – и широко и весело выплескивалась на улицы. Со своей музыкой, плясками-приплясами, пением, из ничего возникали «пятачки»… Как работалось с огоньком, так и отдыхалось от души. И обязательные 98% граждан, отдав свой голос за, казалось бы, безальтернативного кандидата, любили и умели в те далекие времена весело отпраздновать это событие.

СпрОсите, почему выборы как бы казались безальтернативными? Так ведь чтобы стать кандидатом любого ранга и уровня, нужно было пройти многоступенчатый «естественный отбор»: от трудового коллектива через разного рода ячейки, бюро, комитеты и пр. до встреч с собственно избирателями – уже в других трудовых коллективах, на избирательных участках… А это, знаете ли, не фунт изюму – случались аудитории, я бы сказала, и наждачные. Стрессоустойчивость на них еще как и проверялась, и закалялась.

Но автор этих строк благополучно смогла избежать возможности пройти тропой кандидата еще на уровне своего трудового коллектива – «ребенок маленький, муж в армии…». Прониклись, пожалели, самоотвод приняли. К тому же выручила одна из девушек нашего коллектива заводского отдела – выразила желание встать на эту тропу и идти по ней до конца.

Но это было двумя пятилетками позже, а в ранней юности ваша покорная слуга торила тропы агитаторские. В семнадцать девчоночьих лет – член бригады коммунистического труда, комсомолка и ударник того же труда, и заводской комитет ВЛКСМ призвал и озадачил свою единицу: вот тебе два дома – и будь в них агитатором. В этих домах я должна была обеспечить обязательную для нас, агитаторов, высокую явку в день выборов. Приложением к заданию были листовка с биографией кандидата и устные наставления старших товарищей. «Блокнот агитатора» – бонусом. Моя агитаторская нива – два неблагоустроенных дома барачного типа. Были в них отдельные квартиры, были и коммунальные.  

«Орлята учатся летать»   

Начиналась агитационная работа задолго до дня выборов, и выглядела она буднично: мне необходимо было переписать в этих двух домах всех жильцов, достигших возраста политической зрелости – восемнадцатилетнего и старше, в отдельную тетрадочку. При обязательном предоставлении паспортов. Но вот этот-то этап и стал для меня, начинающей, самым трудным. Как оказалось, семнадцатилетняя агитаторша воспринималась ни много ни мало как представительница власти. И посыпались на меня претензии, но спасибо, что все они были чисто бытовыми, иначе растерялась бы по причине малолетства. Все «наказы избирателей» старательно записывала в отдельную графу своей тетрадочки. Однако случился на моем участке из ряда вон выходящий отказ голосовать. Молодой, двадцати с небольшим лет, глава семьи с маленьким ребенком ясельного возраста поставил перед фактом: жить в неблагоустроенной комнате коммунальной квартиры с дитём тяжело, на работе ему ничего в ближайшее время не обещают, как ко мне – так и я… Не пойду!

Обойдя все абсолютно комнаты и квартиры, жалобы на неустроенность быта – а других не было – переписала из тетрадки в отдельный талмуд и понесла «по инстанциям», прежде всего – в избирательную комиссию. А вот с отказом голосовать молодого слесаря, как оказалось, нашего же завода – АЭМЗ – обратилась в партком. Живописала, как живет семья – молодая советская семья: в комнате сквозит, углы промерзли – лед внутри, дитё в соплях… Улыбчивая приветливость на лицах старших товарищей сменилась озабоченностью, кто-то стал звонить по телефону, но меня поблагодарили, и я ушла – конечно же с чувством выполненного долга. Ни даже тени тревоги у меня не было – тревоги о том, что же будет с моим избирателем, ведь он (о ужас! – если верить публикациям 90-х и далее) бросил вызов власти, которая к тому времени насчитывала уже лет около шестидесяти. Даже не сомневалась, что раньше или позже этот вопрос решат. И представьте себе: еще до дня голосования этот парень пришел ко мне в цех, поблагодарил и пожал руку. Сказал, что ему с семьей дали то ли комнату, то ли квартиру (сейчас уже не помню точно), но в полностью благоустроенном доме. И они уже переехали. Я восприняла это как должное и даже застеснялась перед коллегами по бригаде за такой официоз – была у нас одна молодая дама, которая в таких случаях всегда говорила: «Все кругом начальники – обматерить некого». Такая же фраза в мой адрес прозвучала и в тот раз, но насчет обматерить – эта поговорка-заготовочка ей для «красного» словца служила, так что все обошлось. По прошествии многих десятилетий расцениваю как комплимент. Смайл

А что же дальше? А дальше работа агитатора продолжалась. Наши списки сводились в общие списки избирательных участков – к определенному числу. С наступлением этого дня открывались красные уголки – комнаты на избирательных участках, куда все избиратели могли прийти и найти себя в списочных «атласах», называлось это: отметиться в списках. Дежурили на этих участках члены избирательной комиссии, им можно было задать вопросы, обратиться с какими-то просьбами. А кроме формальностей приходили просто отдохнуть – поиграть в шашки-шахматы, послушать проигрыватель, посмотреть телевизор… Кстати, будучи еще школьницей, всегда приходила сюда с бабушкой, когда на избирательном организовывался киносеанс или концерт художественной самодеятельности. Здесь мы, детвора, впервые познакомились с областным новшеством конца 50-х – телевидением, приходя задолго до начала передач, чтобы занять места, с которых постепенно и плавно опускались на пол по мере наполнения комнаты старшими, что приходили после работы и домашнего ужина. Мы подолгу наблюдали серые шторы заставки, слушая знакомую мелодию «Славного моря, священного Байкала» в ожидании чуда – фильма или спектакля вне стен кинотеатра. Да нам без разницы было, что лицезреть: завораживала сама картинка на экране приёмника.

В общем, избирательный участок тех лет был живым организмом. Своего рода очагом культурного отдыха.

И вот наступал день голосования. Вторая смена в подшефной школе, где находился наш избирательный штаб, в субботу накануне отменялась, в зале сооружали закрытые шторками кабинки (они сохранились в первозданном виде до наших дней), стелили ковровые дорожки. Школа украшалась и выглядела очень празднично. В 6 утра в воскресенье начинала звучать бравурная музыка из динамиков, открывался буфет – народ шел голосовать. Школьниками мы стояли в почетном карауле у этих кабинок и у двух гипсовых статуй вождей в вестибюле на первом этаже – Ленина и Сталина. Я избегала  стоять рядом со статуей дедушки Ленина – верите ли, чувствовала, что от неё сильно веяло каким-то холодом, сейчас бы я сказала – потусторонним, от скульптуры второго вождя такого почему-то не исходило. Совсем юной пионеркой почувствовала я этот холод и всегда старалась поменяться, на что однокашники соглашались легко – любовь к этому дедушке прививалась с ранних лет, чего не скажешь о его преемнике – в Ангарске было много сосланных и репрессированных, детям коих дома прививалось совсем другое к нему отношение. А после 1961 года не с чем стало сравнивать – монумент Иосифа Виссарионовича бесследно исчез. Но, как говорит Каневский, это уже другая история. Да и мой возраст подрос до комсомольского, потому стоять в почетном пионерском карауле больше, по счастью, не доводилось.

Итак, какие задачи стояли перед каждым агитатором? Главная, повторюсь, – обеспечить явку избирателей. В одном из укромных уголков комнаты для голосования агитаторы по очереди сидели за столиком в качестве счетчиков. Во-первых, в клеточках разлинованных бумажных атласов-простыней отмечались крестиками проголосовавшие. Число этих клеточек равнялось количеству списочного состава участка. Во-вторых, в своей личной тетрадочке (помните?) отмечали своих проголосовавших. Время от времени кто-то из нас выскакивал, чтобы добежать до своих подопечных домов и побудить поскорее отдать свой голос: агитатор был свободен с той минуты, как все лично его избиратели исполнят гражданский долг. Не без гордости: мои всегда укладывались до 12 часов дня.

Но с избирательного участка мы не уходили. Просто с той минуты заканчивались заботы у нас, агитаторов. Ну и не надо забывать, что агитаторы были сплошь «холостёжь», потому «тусовка» не отпускала. И праздник продолжался – приезжали какие-то коллективы с концертами художественной самодеятельности, проходили киносеансы, в вестибюле для проголосовавших организовывались конкурсы, проходили викторины… Вечером же, когда уже почти все желающие (и нежелавшие, наверное, тоже) отдали свои голоса за народного избранника, а избирательная комиссия продолжала работать до 22 часов, – на кафельном полу в вестибюле открывался вечер танцев. Для нас, молодой политпоросли, это был апофеоз праздника. В 22 часа начинался подсчет голосов в освобожденном заранее от всех посторонних здании школы.  

И весь день по улицам одинокие – и не очень, и весьма даже не очень – бродили гармони, баяны, гитары и даже случались аккордеоны. Причем никаких «роялей в кустах» – на улицах этот праздник, что называется, целиком и полностью и исключительно шел от самих широких масс. В буфетах избирательных участков в течение дня было редкое для тех лет пивное изобилие, но чтобы отдыхать мешали «поддатые» – вот как-то не сохранила память таких кадров. Ну и к тому же дружинники с красными повязками на рукавах следили за порядком, так что продумано было все до мелочей, чтобы праздник был праздником.