Что гуманнее: забрать ребенка из трудной семьи – навсегда или дать непутевым родителям второй шанс? Кому нужны бизнес-тренинги? И причем здесь политика? Об этом и многом другом мы говорили с Гульнарой Гарифулиной, которая известна далеко за пределами Иркутской области, ведь волонтерство – дело, требующее постоянного общения.
– В этом году вы баллотировались в депутаты. Известно, что многие, идя в политику, преследуют вполне конкретную цель: приумножить и сохранить. Своё. Кроме того, на одном из иркутских сайтов про вашу кандидатуру было написано, цитирую дословно: «…считаем, что Гульнара Гарифулина совершенно не заинтересована в победе на этих выборах. А разгадка ее участия проста…», и далее: что вы «сольетесь» еще с одной кандидаткой в единое целое и поделите голоса в интересах другого кандидата. Так все же – почему вы хотели стать депутатом?
– Сложно объяснить, чем руководствовались журналисты сайта, когда выдвигали такие предположения. Могу сказать, что моя избирательная кампания началась поздно, и многие меня считали «техническим кандидатом». Хотя я не победила, но заняла 3 место по количеству голосов на своем округе. Доверие, оказанное избирателями, имеет для меня определенную ценность. А цель я преследовала вполне конкретную: поскольку занимаюсь общественной деятельностью – волонтерством, мне необходим для решения многих вопросов административный ресурс, а не потому, что политика это «вау» и «класс».
– Собираетесь еще «идти во власть»?
– Пока не знаю. Я получила колоссальный опыт, который еще «перевариваю». Было интересно увидеть технологию выборов изнутри, узнать много нового про иркутских депутатов, хотя лучше бы я этого и не знала. Когда у человека во главу угла поставлены материальные ценности, он готов на многое. Это, конечно, не про всех, есть и вполне порядочные люди…
– Вы можете пронумеровать ваши дела по степени важности? Один, два, три…
– Первое место занимает семья, второе – благотворительный фонд, третье – проведение тренингов (Гульнара – директор благотворительного фонда «Дети Байкала» и бизнес-тренер в «Бизнес-школе Гульнары Гарифулиной». – Авт.). У меня четко расставлены приоритеты, поскольку я человек системный, практичный и рациональный. Любимыми делами тоже успеваю заниматься. Сейчас делю свободное время между спортзалом и внуком, заниматься с которым – определенный кайф. Люблю активный отдых, путешествия. Считаю, что работа у меня тяжелая, поэтому раза два в год вдвоем с мужем улетаю на море. И дети к нашему уединению относятся с пониманием: счастливы папа с мамой – счастливы и дети. Давно мечтаю побывать в Америке. Для меня это как в космос слетать.
– Домашние ревнуют к работе?
– Что вы! Муж меня очень поддерживает и во многом помогает. Я фрилансер, и большую часть рабочего времени провожу дома. Своим детям, а их у меня четверо, я уделяю очень много внимания. Полине 24 года, Кристине 19 лет, Ренате 13 лет, Данилу 9 лет. Я работаю, все вокруг бегают, что-то спрашивают, рассказывают свое, две собаки – и всё это в двухкомнатной квартире. Мы вместе плачем при просмотре видео-анкет сирот, дети переживают за каждого усыновленного ребенка. Иногда приду домой уставшая, а дети: «Мама, давай, чаю нальем».
– Кристину вы взяли под опеку, когда ей было уже 16 лет…
– …и ни разу об этом не пожалела! Кристинка – помощница номер один. Мы с ней за два часа доводим квартиру до блеска, она контролирует детей, они ее слушаются. Когда Кристина появилась в нашей семье, словно пазл сложился. Во всем. Например, теперь между детьми разница ровно в пять лет. Следующий год у нас будет юбилейным.
Проект «Наставник» , мы с Кристиной стали парой по проекту, сентябрь 2015 года
Свадьба Кристины, 2019 год
Кристина и внук Данил, апрель 2019 года
– Решиться взять чужого ребенка, тем более подростка, в семью – очень ответственный шаг, не каждый к этому готов…
– Будущие приемные родители должны понимать: ребенок у них остается навсегда. У подростков играют гормоны, но этот период нужно просто пережить. Я тоже была сложным подростком. Своего же кровного ребенка не сдают в интернат, если у него тяжелый характер. Кристина часто к нам приходила, и решение принять ее в наш дом было очень органично. Я устроила семейный совет, спрашивала каждого – все были «за». К шестнадцати годам Кристина была уже сформировавшейся личностью. Знаете, какой у нее стальной стержень внутри? Мы с ней очень ладим, а в детском доме воспитатели говорили, что у нее сложный характер. Сейчас она от нас «отпочковалась»: вышла замуж, воспитывает ребенка, а мы помогаем по мере возможностей.
Очень многие родители боятся синдрома бродяжничества у приемных детей. Но ведь он бывает и у домашних детей. Или многих пугают плохие гены, которые могут передаться от родителей-алкоголиков. Но ведь дети не рождаются алкоголиками, а люди не спиваются за один день. На все есть вполне объяснимые социальные причины. Кстати, большинство детей, которые жили с родителями-алкоголиками, впоследствии очень отрицательно относятся к курению и спиртному.
С будущими приемными родителями надо много работать. Например, у нас боятся брать в семью «плюсиков» (так называют ВИЧ-инфицированных детей. – Авт.), эти дети от нас чаще «уходят» в Москву, Питер – там более подготовленные родители.
Гульнара Гарифулина рассказала, что тема сиротства в ее жизни появилась не на пустом месте. Ее первое образование – медицинское. Работая медсестрой с грудничками-отказниками, успела многое повидать. И потом, подрабатывая продавцом, подкармливала в тяжелые 90-е детей-бродяжек. Первоначально все существовало на волонтерском порыве, постепенно росло количество дел, и появление благотворительного фонда «Дети Байкала» стало логическим завершением этой деятельности. Сейчас фонд выиграл уже третий президентский гранд. Благодаря этому гранту – по проекту «Подари ребенку семью» – у 200 детей из Иркутской области значительно вырастет шанс попасть в семью: для каждого из них сделают видео-анкету. «Одна приемная мама нам рассказывала, что она «сто раз смотрела анкету ребенка на усыновление и все вглядывалась и вглядывалась», – вспоминает директор благотворительного фонда.
Гульнара признается, что отзывчивых людей, которые оказывают реальную помощь сиротским учреждениям и конкретным детям, очень много. И большинство из них – ее знакомые по бизнес-школе.
В свое время будущий основатель бизнес-школы работала в крупной иркутской фирме. Однажды пришлось уволиться и уйти «в никуда». Она стала помогать вести мужу его бизнес, работать с персоналом, поскольку за плечами был психологический факультет ИГУ. Чуть позже к ней стали обращаться знакомые с просьбами провести тренинги для сотрудников. Первыми клиентами были коллеги из бывшей фирмы.
– Наверное, сложно найти пример из жизни, когда успешным бизнесменом человек стал после того, как сходил на подобный тренинг. Скорее, предпринимательство – это природный ум, определенные организаторские способности, умение анализировать и вовремя принимать грамотное решение. И как же быть с теми, кто посетит тренинг, а потом ляжет на диван?
– Ну, поднять пятую точку от дивана, если человек сам этого не хочет, не замотивирует ни один тренинг. Есть и еще один момент: я знаю очень многих людей, уровень IQ у которых зашкаливает, но у них серьезные проблемы с общением, а любой тренинг строится на коммуникации. Кроме того, я чаще всего провожу корпоративные тренинги, направленные на умение работать в команде и пр. Что касается руководителей, то тренинг для них – некий технический инструмент, а использовать его в работе или нет, это уже личное дело каждого. Просто в тренинге даются такие вещи, до которых человек когда-нибудь дойдет самостоятельно, но на это могут уйти годы.
Сейчас Гульнара Гарифулина ведет работу параллельно в бизнес-школе и благотворительном фонде. Как она сама говорит: «Важно разложить яйца в разные корзины». Благотворительный фонд занимается не только поиском приемной семьи для сироты, очень много работы ведется с персоналом сиротских учреждений, с приемными родителями, с различными министерствами.
– Знаете, – говорит Гульнара, – очень многое зависит от конкретного директора, нянечки, медработника. В большинстве своем они очень хорошо относятся к брошенным детям. Это только по телевизору любят показывать «чернуху». Мы проводили обучение сотрудников домов ребенка, результат был просто потрясающий!
– Что вы имеете в виду?
– Закрылось несколько домов ребенка в Иркутской области!
– Да вы что? Как такое возможно?
– В рамках программы «Как дома» прошли обучение все дома ребенка Иркутской области. Специалисты получили качественные и совершенно новые знания по взаимодействию не только с сотрудниками, но и с воспитанниками домов ребенка. Это обучение помогло им создать обстановку, максимально приближенную к семейной, что в последующем очень облегчило адаптацию детей-сирот в приемных семьях.
– Найти хотя бы одному ребенку приемную семью – это здорово. А вот государственная структура – это такая огромная и неповоротливая махина… Вам как-то удается влиять на вещи, которые нужно в корне изменить?
– Удается. На самом деле ведется большая общественная работа, спасибо соцсетям, где можно и пост выложить по конкретному ребенку, и решить насущную проблему не только на уровне региона. Мы не просто учимся положительным моментам у других фондов, но и переносим их в реальность.
Ученые доказали, что у грудничка, который провел 6 месяцев и больше в Доме ребенка, происходят необратимые изменения в личности. Рядом с ним нет близкого человека, от которого он чувствует защиту и формируется депривация (депривация – потеря, лишение чего-либо. Термин используется в психологии. Есть разные виды депривации: социальная, эмоциональная, сенсорная и др. – Авт.). У нас же вначале ребенок попадает в Дом ребенка (министерство здравоохранения), после 4-х лет – в Центр помощи детям (министерство соцразвития) или интернат (министерство образования), после выпуска – в колледж (министерство образования). Он находится в постоянном стрессе от этих перемещений. На самом деле, на время изъятия из родной семьи, пока решается вопрос о его статусе, он все время должен находиться в профессиональной временной семье, а не в казенных учреждениях. Над этим надо работать. Детских домов не должно быть в принципе! На содержание одного ребенка в казенном учреждении в течение месяца в России уходит в среднем около 100 тыс. руб., так не проще эти деньги или даже меньшую сумму отдать в приемную семью и обучать приемные семьи? А дальше ребенок должен либо вернуться к кровным родителям, которым помогли выйти из кризиса, либо попасть уже в постоянную приемную семью.
Самое ужасное, что в одном российском Доме ребенка могут находиться до 60 ребятишек, а из них только 5 – со статусом на усыновление и опеку. Это отказники, круглые сироты или чьи родители лишены родительских прав. Остальные – по так называемому заявлению. Это когда родители пишут, что оказались в трудной жизненной ситуации и на время оставляют ребенка под опеку государства. Проходит определенный срок – родители опять пишут заявление. И это может продолжаться очень долго, так разрешено нынешним законодательством. И пока родители не отказались от ребенка или нет документов на лишение их родительских прав, никто не имеет права этого ребенка усыновить или взять под опеку. Дети годами и десятилетиями ждут маму, живут в системе, а потом, не получив семейного опыта, сами отдают своих детей на воспитание государству.
– А что с этим делать-то?
– Вот и я себя постоянно спрашиваю: что делать? Как у Чернышевского. Для себя решила, что я не Бог, и делаю всё, что в моих силах. Знаю, что наибольший эффект в решении таких вопросов дает совместная деятельность общественников с властью.
…Наша встреча подошла к концу, и я уже собралась уходить, когда Гульнара посмотрела на меня и очень серьезно спросила:
– Теперь вы понимаете, почему я хотела стать депутатом?..
Пик Любви, 2018 год, забег «Козерог» всей семьёй
Проект «Школа волонтеров», детский дом, 2015 год
Проект «Наставник» 2016 год, детский дом
Проект «Наставник», дочка моей подопечной Дианы, 2019 год
Проект «Школа волонтеров», детский дом, 2015 год
Кулинарный мастер-класс в детском доме, 2016 год
Александра Кирияк
В последние годы стало модным выпускать журналы, похожие на комиксы: цветные картинки, мало текста, много тщеславия... Впервые, получив в руки номер «Кулуаров», я получил – хотя бы на время чтения – ощущение правдивости написанного и… порадовался за Иркутск! А самому журналу добавляют уважения со стороны читателя (с моей-то стороны уж точно) такие редкие сегодня остроумие и насмешливая снисходительность главного редактора. Правда, не исключаю, что неглупый кулуарный сарказм не добавляет журналу тиражей. А жаль.
Дмитрий Дорожков, экономист, путешественник, искусствовед, отец 4 детей