Золушки по Фрейду

Подробности

Создано: 24.03.2022 19:12

Просмотров: 10652

 

 

 

У нас премьера! Премьера рассказов – или, если хотите, эссе – Михаила Соловьёва. Человек это в Иркутске известный. Да и не только в Иркутске. И говорить о нём можно много, но… Давайте лучше его читать?! 

Мы вынесли в шапку материала куски заголовков двух его эссе (или всё-таки рассказов?). Смайл. Так будет веселее…

 

Почти по Фрейду

 

К сожалению, Фрейд во многом прав! Печально, но иначе как объяснить бешеную популярность любой мелочи, относящейся хоть краешком к постельному вопросу, и общее забвение прочего, пускай гениального.

Сегодня все по-другому, чем даже двадцать лет назад и даже не двадцать. Тридцать. Та еще эпоха, когда многое было иначе.

Начнем с ресторанов великого СССР. Почему именно ресторанов? Поверьте, и в те времена многое версталось по Фрейду, так что процент знакомств, шедших к грехопадению, в ресторанах был намного большим, нежели в театрах, на выставках или в музеях.

Ресторан! Мало кто не мечтал тогда преступить запретное и окунуться с головой в атмосферу вседозволенности. Тем более в те времена вовсе не было ночных клубов, а дискотеки только-только появлялись.

 

 

Каких-то сорок лет отделяет нас от толкучки-бойни у входа в кабаки при вялых выручках заведений высокой культуры, если только это не столица с ее Третьяковками и Большим театром.

Вечер пятницы всегда был стартовой отметкой. По червонцу на брата (студенческо-кабацкий минимум СССР), бойня на входе, и ты там, где можно все, ну или почти все.

Режим в те времена был щадящий, правила общие, и редкое заведение могло себе позволить перевалить за одиннадцатичасовую отметку. При оплате лабухам и общей веселухе-танцам кухня-бар не упускали случая поработать на клиентуру, но позднее 0.30 даже я, тот самый лабух, что-то ситуаций не припомню.

Все переменилось в девяностых. Рестораны-кафе пышно зацветали даже на рабочих окраинах, сменился и режим работы. За нашу трезвость больше никто не боролся, и девяностые (а это уже тридцать лет назад) придали этому царству разврата новые краски, четко определив и разграничив роли.

Неожиданно мужчины оказались ведомы. Странность итогов полновесных ночных гулянок не мог предполагать даже Фрейд, и разочарований-трагедий прогрохотало над этим «полем» множество.

Женщины оказались стойкими бойцами! Они вытанцовывали ночами с настойчивостью гавайских ведьм, заставляя мужчин, желавших знакомства, ждать в «карауле».

Те и другие незаметно напивались. Мужчины наливались удалью, плескавшей через край после 3.00. Девчонки превращались в пьяные «веревки». В танцах их все больше штормило, а мужчины, кого не вывели, с ужасом понимали – среди обессилевших и растрепанных королев почему-то нет тех, кого хочется прямо сейчас. Парни с ужасом прислушивались к себе, начиная понимать: подвиг может не получиться и по другой причине – пьянка-то началась в 23.00 накануне.

Другое дело СССР и те самые 23.00, когда все именно заканчивалось. Большинство жаждет продолжения банкета (правда, каждый по-своему): девчонки – дотанцевать, парни – доохотиться, и все происходит как нельзя лучше по Фрейду.

Именно в ту пору я и разработал несколько стратегических постулатов безумным бабникам, готовым ходить в кабаки будто на работу.

Началось все с забавной аналогии. Услышав от одной дамочки, о грузе житейских проблем, увидел я неожиданно ее подводной лодкой, идущей в многолетнем боевом походе под толщей темной морской воды. Скрипят переборки. Работают двигатели, а на поверхность не выйти – давит неимоверный груз.

– Ты освободи ее от проблем, – советовал я как-то (начиная эксперимент) одному влюбчивому охотнику, втюрившемуся в одинокую даму с ребенком, и поведал «притчу» о подводной лодке.

– Всплыла! – кричал он мне спустя месяц. – Всплыла – не поверишь!

Такой совет тащить девчонок «на поверхность», разгребая «десятиметровые» толщи чужих проблем, под силу исполнить лишь олигархам или безумно влюбленным. Настоящий охотник не будет наматывать километры для единственного выстрела с подхода, а изучит тропы и научится чему-нибудь более эффектному.

 

 

 

Так у меня и появилась в этой своеобразной инструкции очередная аналогия с подводными лодками.

– Если ты не готов разгребать над избранницей толщи проблем – тебя спасет перископная глубина, – рассуждал я как-то в беседе, экспериментируя с очередным охотником. – Женщины любопытны и обожают тех, с кем нескучно. Уловишь ее интерес, знай – вы на «перископной глубине». Веди ее в гавань и не давай «погрузиться»!

Третья рекомендация родилась после просмотра программы «Время» и новостей про ледокол «Ленин».

«Ядерное топливо», – сказал себе я и уже на следующий день поведал в курилке, как легко «всплывают на поверхность» женщины – «подводные лодки» на ядерном топливе (спиртное) и как уходят они утром обратно на глубину житейских проблем.

Забавная аналогия неспешно жила, веселя окружающих, и позволила многим моим собеседникам переоценить окружающий мир, выработав необходимую тактику и стратегию.

Но грянул «гром», и рестораны, а следом и клубы, стали ночными!

 

 

 

Женщины приходили (возможно, как и раньше) всего лишь потанцевать, но теперь к их услугам была целая ночь! К утру же недогулявших дам просто не оставалось! Мужчина рассматривался лишь как средство передвижения (собственная тачка или такси) – Фрейд исскрипелся бы зубами, пытаясь вернуть эту ситуацию к привычному пониманию.

Жалкий теоретик! Наши парни об этом не задумываются и по-прежнему прибывают как на работу в ночные клубы! По странному обыкновению неверно оценивают взгляды дам, пришедших лишь потанцевать. Рассуждают друг с дружкой, мол, я с той, а я займусь вон той, хотя девчонки всего лишь смотрятся в них как в зеркало – мол, как мы?

С завидным упорством парни отсиживают в кабаках-клубах до пяти утра, проходя круги ада, про которые я писал выше, а после девчонки позволяют им лишь развозить себя по домам…

Истории, которыми горе-охотники делятся друг с другом на следующий день, настолько похожи, что нет нужды пересказывать.

 

 

 

Однако выход есть! Очередная инструкция родилась в мир даже при поверхностном изучении ситуации, и если вас не устраивает дама, пришедшая не только потанцевать, а нужна именно королева, тогда имеется всего четыре пункта:

1. Приглашение на танец. Делать быстро, напористо, но без хамства, причем девчонке не должно быть стыдно перед подругами за то, что она пошла. Более того, приглашать надо так, чтобы она выглядела дурой, если не пойдет.

2. Проверка объекта. В танце заводите беседу про мужчин-женщин и, прокатившись по опасной грани, пытаетесь понять – а нужны ли вашей избраннице подобные отношения вообще.

3. Внедрение. Если тема мужчины-женщины даме интересна и она с удовольствием ее поддерживает, внедряйтесь к ней за стол и становитесь подружкой ее подружкам. Фраза «Какой у тебя классный парень сегодня» обозначает начало этапа четвертого.

4. Уход. Вспомни первую часть рассказа и постарайся увести девчонку до 3.00, иначе к пяти-шести ты получишь пьяную веревку вместо королевы, и что с ней делать, не посоветую даже я.

Разве что отвезти домой и взять номер сотового, чтобы позвонить (если, конечно, захочется после внеочередной чистки салона).

 

Чего хотят Золушки

 

Эх, народ ты мой русский, душа широкая, на вечных сказках-ценностях воспитанная.

Веками наши истории складывались да в уста из уст передавались. Не подходят они никакому народу другому, пускай даже северному… У нас-то помимо морозов и хлеб всходит – пашни чем только не колосятся. Умельцы народные южные растения к суровой жизни приспосабливают – яблоки, виноград, не сочтешь всего.

Европейцы-то лапотниками нас по сей день считают, хотя лишь благодаря баням нашим сами-то мыться научились. Через нас у них и щипчики для снятия блошек пропали да Лувр с Парижем вонь свою вечную утратили.

Что такое? Грязь на улицах наших? Но тут уж выбирай, что милей тебе – а по мне так страшнее грязь в душах человеческих или смешение уклада народного. Именно в смешении этом я европейскую диверсию на русские души и просматриваю.

Начали мы историю о сказках-былинах – про них и продолжим теперь без отступлениев.

Сказки русские – несть числа им. Разные. Испокон веку возле люлек мамки-бабки-сестры напевали-рассказывали. Хорошо все было. Рос народ на устоях вековых, пока с закордонья не полезли истории всякие поганые.

Оно, казалось бы, какой страх в человечке деревянном, что батюшку своего плотника бросил. Переживал же после вражина, мол, гибнет Карла без внимания сыновьего. Но в наших-то везде и матушка-тятька или бабка с дедом рядышком с дитятями, а в зарубежье-то поганом сплошь сироты.

Взять хоть Золушку. Шибко сказка страшная, хоть и красивая – тут тебе и мачеха злая, и сестры вреднючие. Но извернулась все-таки падчерица с башмачком своим хрустальным, да так, что хеппи-энд тот с принцем на белом коне всем парням теперь, я думаю, аукается.

 

 

 

Сказка ложь да в ней намёк…

Намёк – понимаете? На-мёк. Но глухими девчонки наши стали с наукой той зарубежной-вражеской. Подавай им сразу все теперь на блюдечке. Того не понимают дурочки, что не растет яблонька сразу с яблоками. Да и не напасешься принцев этих на всю ораву вашенскую.

Кричи не кричи, а глас вопиющего – лишь глас вопиющего. Жизнь проходит, а сказка про лярву эту Золушку по-прежнему в цене немалой. 

Но грех жаловаться. Кто из мужчинок-то разобрамшись, так на Золушкину историю и ловят теперича рыбку-то.

Историй мужских не счесть на эту тему.

Так чего же хотят Золушки?

Значит, чтобы карета соответственная была. Бал-веселуха, ну и прынца, естественно, хоть завалящего какого в услужении.

– Вот он, принц мой, – улыбается девчонка красивая. – Довезешь меня недалеко не задорого?

А я чего? Я завсегда. Сказка-то давно разгадана, да и времени навалом – лето как-никак.

Разговорились. Каникулы у девчонки – студенточка... но хваткая.

– Время есть? – спрашивает.

– А для чего? – пошла игра-то.

Оказалось, рубероид нужно маме свезти, три рулона километров за тридцать – на дачу евойную. Грузим-везем. Забавно мне, как девчонка с места в карьер меня в услужение-то взяла. Но красивая, стерва, Машей зовут – и, главное, знает, что не откажу.

Лето жаркое, а я свою игру веду и кондиционер не включаю. Окна нарастапашку, пух-июнь. В машине Круг Миха играет шансон модный.

Едем… Загород. Дача. Девчонка пока замки все открыла, умаялась. Хозяйственная у меня Мария, вон испарина уж на лбу, как последний рулон в сарай перекинули. Вымазались там-сям.

Обратно едем, хвастается. Мол, никогда с первым встречным сразу шашни не заводит. Только рестораны да цветы ей подавай, а жара на улице поддает – не перескочишь. Воздух из окошек не остужает совсем, а только лупит как из духовки.

– Куда ты сейчас? – Машуля с интересом спрашивает.

– Да в сауну, – скромничаю и самую новомодную называю, мол, бассейн там длинный-длинный – поплаваю-остыну. Коктейли опять же. Оттянусь-развеюсь. Ну и спрашиваю её: тебя домой, мол?

Тут уж главное не передержать – сейчас или налево домой везти, или направо в сауну. Молчит-сопит красавица – уплывает евойный праздник.

– А поехали вместе поплаваем, – говорю тогда. – Если время, конечно, есть…

Давно это было, но именно так и попалась в сети «принца-переростка» Золушка моя.

После сауны той мы с Машулей редко расставались. Пляжи-миражи-куражи-вояжи – эх, лето наше сибирское да июнь-июль жаркие. Однако дрессировать девчоночку пару раз таки приходилось.

Звонит она мне как-то, мол, соскучилась. Дня два не видела принца своего: хочу-люблю – постель – полет фантазии.

 

 

 

Приезжаю и вижу вымогательство, только отстроенное. Выпадает девчонка моя совсем не по форме соревнований заявленных. Платье вечернее – шикарное да шляпа с перьями черными.

– Ау, – говорю, – Манюня. Заказывали парня для постели, а сами? Видишь, не в шкуре я, куда собралась-то, подруга?

Называет тогда девчонка моя ресторацию новомодную с дурным ценником, мол, туда хочу. Не знают секретов-то наших Золушки русские – мы хоть принцы и отзывчивые, но позволять помыкать собой нельзя – сразу замуж соберутся, а я там уже почти лет двадцать был в ту пору.

– Нет уж, – говорю. – Заказывала парня в постель – получай, жрать красиво не договаривались, – и кроссовку драную из салона показываю. – Едешь? – спрашиваю, да резко так.

– Д-а-а-а, – Машеча моя злобствует и шляпу с себя рвет. Совесть-то гложет, конечно, прынца, но виду тот не подает – дрессировка. Иначе никак…

Расставались, конечно, тяжело мы. Целый год прошел, прикипел я к Золушке своей, а тут жених ей подвернулся. «Конь» на колесах еще белей, чем у меня. Холостой-богатый-перспективный.

Грущу. Все как всегда – только-только Золушка чуток отдрессируется, как мужчинка подходящий находится. Всегда так.

Скольких уж я замуж выдал, не счесть. Правда, когда благоверному изменять начинают, так для начала все-таки ко мне. Мол, ты замуж провожал, так давай теперя встречай – надоел тот до смерти со своими бабами, некачественного прынца подобрали. Отдувайся.

Уворачиваться от таких претензий на собственное время тяжело, хотя заготовок миллион. Взять хоть Золушку мою Машу. Нарисовалась девчоночка моя лет аж через шесть, и все как под копирку: «Хочу. Два дня одна. Ребенок у мамы. С ночевкой. Ресторан. Клуб ночной. Потом на явочную квартиру – обеспечивай программу».

Я бы рад обеспечить, но клубы ночные не про меня. Старенький стал. Ресторан туда-сюда, но клуб… А соответствовать надо, иначе после фарту не будет. Думал-думал заготовочку увернуться от танцев этих ночных и придумал…

Надеваю джинсы новые, два раза одеванные. Лопнули они на мне год назад прямо по ткани, а зачем хранил их, сам не знал.

Вечер. Лето. Июнь. Все как тогда.

Машуля красивая, не переплыть. Чмоки. Едем. Ресторация. Выходим из тачки. Охаю.

– Дорогая глянь, что там?

Хохочет девочка моя:

– Джинсы лопнули, аж плавки торчат… – соображает-грустнеет. – А как пойдем-то.

Тащу пиджак из салона. Мол, танцы-клуб в сторону, ужинаем и на явку. Соглашается Золушка, а прынца совесть гложет, но иначе никак – оседлают сразу, а марку терять никогда нельзя…

Сказки-сказки. Сколько вас на Руси было нашенских. Жили-учились по вам деды с бабками и не путались в жизни тогдашней.

 

До городу до Парижу всего восемь часов лету – каждый может себе позволить. Перемешались народы-поверья. Проникла отрава в самую суть человеческую, и приходится теперь прынцам нынешним идти на придумки всякие пакостные.

Стыдно, блин…

 

Михаил Соловьёв