Небронзовый губернатор

Признаемся, что к высокопоставленным лицам мы ходим совсем не для того, чтобы «узнать точку зрения». Пофиг нам это, если это всего лишь опубличивание официального мнения по тому или иному вопросу. А вот личное мнение совсем не пофиг. Так же, как – логика и критерии, формирующие это самое мнение. И еще, конечно, интересны всякие нюансы, всякие кулуарности, не интересные другим изданиям. С тем мы к губернатору Иркутской области Сергею Ерощенко и заявились…
 
…Начать разговор с Сергеем Владимировичем мы хотели с другого – с легкой темы, издалека, с приподвывертом. У нас вообще привычка такая отвратительная: втянуть человека в беседу какими-нибудь вопросами–цеплялками. Ну вы понимаете… «А что это у вас вид такой неважнецкий?» Или наоборот. А люди сразу осознают, что мы журналисты с чувством юмора и простые-простые совсем. И пошло-поехало…
Вот и тут мы просто поинтересовались у губернатора – как бы прогуливаясь, мимоходом:
– Как вам Бабр?
И попали в точку. Губернатор, оказывается, на новую знаковую скульптуру в областном центре внимания до сих пор не обратил.
– Надо действительно съездить, посмотреть… – как-то засмущался он. Но сворачивать тему не захотел. – Обязательно посмотрю. А что, интересно получилось?
И после этого мы как-то сразу перешли к вещам серьезным. За жизнь:
– Интересно-интересно. Кто-то ругает, кто-то хвалит, но вам, наверное, больше понравится вариант, близкий к классическому. Вы же, скорее, традиционалист, как думаете? По эстетическим взглядам, вкусам, ментальным ощущениям наконец?
– Даже не знаю, что сказать. В искусстве могут быть интересны разные жанры и стили, а в жизни… В жизни я сторонник того, чтобы мы не пудрили друг другу мозги и не занимались подменой понятий. Мы слишком увлеклись всем этим, и это мешает нам работать и вообще жить. Недавно вон на Выставке городских достижений Приангарья администрация одного муниципального образования выставила в качестве эдакого, что называется, фронтмена девушку в бикини…
– Ах да, точно! Мы читали об этом – про ангарчан шла речь…
– Хорошая девушка, молодец, спортом, видимо, занимается. Но какое она имеет отношение к достижениям города? Зачем она там? Есть градообразующие предприятия, коллективы которых создают этот город, и во главу угла этих людей надо ставить – тогда будет правильно всё. Иначе возникает ситуация искореженного, деформированного сознания. Мы и так всем обществом довольно долго его корежили, но когда-то надо ставить уже точку, прекращать это делать, чтобы не потерять ориентацию в окружающем мире.
– Реалистичный взгляд на вещи – это для вас первично?
– Безусловно. Чтобы что-то изменить, нужно отчетливо представлять, что происходит на самом деле. Я на днях разговаривал с ректорами некоторых иркутских вузов…
– Это не по поводу ли того, что Министерство образования и науки России признало несколько наших вузов неполноценными, неэффективными?
– Да-да. Так вот во многом их справедливо признали. Справедливо!
– И что теперь – прикроют эти вузы?
– Нет. Я уже говорил, что буду бороться за каждое учебное заведение, за каждую среднюю или начальную школу – даже если в ней один ученик будет учиться… Вот в Нукутском районе хотели закрыть техникум – там действительно на механизаторов сейчас несколько пацанов всего учатся. Но при этом обучают их работе на тракторах ДТ, которые морально устарели, и, следовательно, обучение это перспективы не имеет. А рядом построен один из крупнейших в Евразии завод строительных смесей «КНАУФ», который, конечно, заинтересован, чтобы для него готовили специалистов. Ну элементарную же схему можно создать, которая позволит сохранить техникум!
– Даа… А ведь вузы-то – те, что признаны малосостоятельными – вообще выпускают специалистов, которые нужны позарез!
– Безусловно. Мало того что мединститут, а ныне медуниверситет, является вообще первым вузом в нашем регионе – с него здесь начиналась высшая школа. Так еще в пользу его сохранения говорит то, что сегодня по удовлетворенности населения медицинскими услугами Иркутская область занимает последнее месте в России. Нам квалифицированные медицинские специалисты нужны просто позарез. Похожая ситуация с сельхозинститутом и инязом. Но недостатков в их работе достаточно, и критика в их адрес справедлива. Они не прогрессируют с точки зрения образовательного процесса и науки…
– А почему?
– Думаю, что не чувствуют конкуренции. У нас вообще такой интересный регион – мы как бы самодостаточны во всем, самостийны. Мы сами для себя. И это отложилось в сознании и накладывает отпечаток на все действия: нашел свою нишу – и всё, можно почивать на лаврах. А кроме того, сказывается увлеченность вузов коммерческими процессами: землями, помещениями и так далее. Это фактически стало главным – и вот вам результат.
– Руководители вузов не должны быть менеджерами?
– Целевая направленность бизнеса и бюджетной сферы абсолютно разная. Для вузов бизнес – это тупик. Точнее, даже пропасть. Свои способности руководству вузов надо разворачивать в другую сторону.
– А руководству городов? Как вы оцениваете ситуацию в Иркутске, например?
– И в Иркутске, и в ряде других городов первое, что мне категорически не нравится, так это главенство над всем остальным в работе мэров той же коммерческой составляющей. Нужно избавить бюджеты от коммерциализации, и тогда сразу же придут успехи в социальной сфере.
– Коммерциализация – это фактически чей-то шкурный интерес, извините?
– Это бизнес на бюджете… Нормально, когда предприятие получает социальный, от муниципального образования, заказ. Предприятие счастливо, потому что он обязательно будет оплачен. Но когда при этом стоимость квадратного метра, скажем, детского садика или больницы зашкаливает за рыночную себестоимость и сопоставима с себестоимостью строительства в Москве, в центре города – а у нас это сплошь и рядом – это уже… Это просто недопустимо! Мы тратим огромные деньги на дороги, а дороги лучше не становятся. Снег выпал, и в один день 10 смертей на дорогах – как на войне. На центральных улицах сплошные аварии и пробки. Мы виним ГИБДД, но все дело в одной фирме, которая таким образом работает с бюджетом. Из-за нее стоит весь город – уже на протяжении целого года. Она получила стопроцентную предоплату, на полгода раньше перекрыла движение, и при этом в нынешнем году еще и не откроет его.
– Безответственность?
– Это мягко сказано.
– Областной центр в этих процессах является каким-то особенным?
– Совсем нет. Жители Иркутского района жалуются, что им сейчас не выделяют землю под индивидуальное строительство – в нарушение законов, в нарушение Указа Президента страны. Администрация района говорит: нет земли. При этом надо отметить, что в 90-е годы там были выделены огромные территории под застройку, и недавно на этих землях появился поселок Березовый. И многие начали заламывать руки: ах, как же это произошло! Ах, эта мучительная неизвестность! Мы понимаем – как это произошло, и кто был в этом заинтересован.
– Ну ладно. А что вы с мэрами будете делать? С теми, кто как-то непонятно с точки зрения коммерциализации ведет себя?
– Это не я, это население, которое избирало мэров, должно с ними что-то делать. Меня уже пытались втянуть в решение проблем с властью в Усолье, в Ангарске, но это не моя задача. Сами люди должны принимать решение. Ну и еще, конечно, правоохранительные органы. Но мы будем следить за целевым использованием бюджетных средств.
– А насколько вам кажется удачным тезис о том, что губернатор должен быть прежде всего менеджером?
– Совершенно неудачным.
– Да вы что? А с какой сферой деятельности тогда вы сравнили бы свою работу, свои обязанности? Со службой в армии, например, или со спортом?
– Ни с чем. И сравнивать не надо. Это сфера служения Родине. И это не просто красивые слова, понимаете? Для того чтобы самореализоваться, добиться какого-то результата, губернатор должен служить территории, людям. С тем же Байкальским целлюлозно-бумажным комбинатом, допустим… Если исходить из других критериев – из сферы бизнеса или армии, то тогда можно не закрывать комбинат и можно забыть о судьбе Байкала, о судьбе людей, которые сейчас получают там зарплату по 9–12 тысяч рублей и находятся в неприемлемых с точки зрения охраны труда условиях. Но комбинат надо закрывать, и это очевидно!
– А вы вот это поняли только сейчас, когда стали губернатором? Или…
– Или. Гражданская позиция нормального человека идет не от должности, которую он занимает…
– Не от кресла?
– Не от кресла! Она возникает из воспитания, из отношений в семье. И тогда, когда я работал в Академии наук, и в бытность предпринимателем я имел свою позицию по основным общественно значимым вопросам. И поэтому, скажем, добился того, что у нас в регионе сохранена своя, местная авиация, и она реально платит налоги. И серых зарплат у нас на предприятии никогда не было – это неперспективно и для предприятия, и для общества… Я однажды побывал на крупном предприятии на севере области и разговаривал с главным инженером. Интересный человек. Он самозабвенно рассказывал о предприятии, о себе, о своих родителях, которые тоже там работали… Я полтора часа слушал его и проникся к нему симпатией. Пока он не сказал: «А потом я хочу уехать отсюда!». Ну что это такое? Как это оценивать? Это же психология временщика. И как можно всерьез положиться на таких работников, таких людей?
– Хорошо. А уже в кресле, став губернатором, вы поняли вдруг что-то такое, чего раньше не понимали, не замечали? Та самая кочка-то, с которой вы теперь можете вести обзор, стала значительно выше…
– Я бы не сказал, что она стала выше. Высота определяется степенью личной свободы человека. А я не стал свободнее. Во всяком случае – чтобы летать: ни высоко, ни низко… А если серьезно, то ничего совсем неожиданного не происходит – я прекрасно представлял себе, на что иду, и осознанно принимал решение.
– А что является самым тяжелым для восприятия, неприятным?
– Фактор времени. Сложно воспринимать тот факт, что ничего не произойдет быстро. Нужно ждать. Даже закрытие БЦБК не приведет к результатам сразу. И при этом, конечно, нужно постоянно делать верные шаги – в верном направлении. Особенно первые шаги.
– Но вы уже поняли хотя бы, что работы – непочатый край?
– Нуу… Работа меня никогда не пугала. Более того, я абсолютно комфортно себя чувствую в таких условиях, потому что все эти годы находился в реальной жизни, существовал в реальном секторе экономики.
– Любите вызовы?
– Конечно. Не скрою.
– Очень приятно это слышать, признаться. Нам симпатичны такие люди. Наш журнал тоже сам по себе, по большому счету, вызов, спорная вещь, и мы любим…
– Со спорными губернаторами общаться?
– Ха-ха-ха! Ну почти что так! С такими, как нам кажется, появляется больше надежд… Вот с вами на что жителям Иркутской области в ближайшие годы можно надеяться, а на что рассчитывать точно не стоит?
– Понятно, что наш регион уникален и что у него есть будущее. Но печально, что по целому ряду серьезных проблем упущено время.
– Что приоритет для вас в промышленной сфере?
– Приоритетом можно назвать инновационные подходы в развитии экономики. Только с их помощью мы можем качественно изменить так называемую среду обитания и прекратить отток населения. У нас так исторически сложилось, что уровень образования людей высок и, соответственно, высок уровень запросов. Если вчерашний школьник или студент не сможет найти себе интересную и хорошо оплачиваемую работу здесь, он уедет.
– А такой работы у нас остается все меньше и меньше…
– Но положительные примеры есть. Взять ИАПО. 60% коллектива составляют работники, возраст которых до 32 лет. Но там и уровень технологических процессов соответствующий. И нам надо делать всё возможное, чтобы интеллектуальные силы сохранить, оставить в регионе…
– Это правда: народ по-прежнему уезжает… Чуть что-то начинает уметь – и в столицу! А то и не в столицу, а в какую-нибудь Тюмень или Екатеринбург.
– Да. И мы теряем тот культурный и интеллектуальный слой, который составляет ментальную основу сообщества, а потом удивляемся, что жители нашей области нередко выбирают мэрами непонятных людей, которые подчас открыто разворовывают всё, что плохо лежит…
– А это процесс, который развивается в геометрической прогрессии: чем хуже среда, тем активнее она выталкивает, выбрасывает лучших и… становится еще хуже. И еще активнее по отношению к тем, кто не подобен ей.
– Вот-вот. Хотя у нас пока остались люди, которые могли бы составить гордость региона. В Политехе работает известный физик Константин Казаков. Ему 30 лет, и он автор собственной теории…
– Почти гений, да?
– А может быть, и гений – почему надо бояться таких слов в отношении действительно выдающихся людей? Так вот он оказался не нужен Политеху: человек талантливый, неудобный… Он может в Америке получить университет, в Китае, но он и нашей территории очевидно нужен. Значит, нам необходимо ему помочь остаться! И мы поможем…
– И вы будете считать это значимым для себя результатом?
– Безусловно.
– А смысл жизни тогда для вас в чем?
– В самореализации. Я, например, горжусь своими родителями и хочу, чтобы моим детям тоже за меня не стыдно было. И чтобы я сам был удовлетворен тем, что сделал, не жалел о потраченном времени. Это, быть может, довольно банально звучит, но это правда.
– Скажите, а вот небесцельно, не зря тратить это время вам из федералов помогает кто-то? Насколько полный контакт у вас с депутатами Государственной Думы от нашей области, сенаторами, другими влиятельными земляками в Москве?
– Все хорошо, спасибо! А должно было быть как-то иначе?
– Ну всем же памятна ситуация, когда депутаты Государственной Думы во времена губернаторства Бориса Говорина не могли найти с ним общий язык. С другими губернаторами кто-то из влиятельных иркутян – и обосновавшихся в столице, и живущих здесь – тоже вел непримиримую борьбу. Сейчас ничего такого в кулуарах не наблюдается?
– Всё очень просто – для такого рода борьбы нет объективных условий. Если бы у меня целевая направленность была иной, имелись коммерческие интересы, то возможно, что конфликты возникли бы. А так…
– А как относитесь к неким интересам местных элит, в том числе представителей бизнес-элиты?
– Ой! (Улыбается.) Мне часто говорят про эту бизнес-элиту, про великих местных предпринимателей, с которыми надо как-то договариваться. И я всегда отвечаю в том духе, что готов к переговорам, но только покажите мне эту бизнес-элиту! Это вообще кто да кто? Конкретно? И какие у этих конкретных людей вопросы? Я спокойно могу общаться – и общаюсь – с любым человеком… Недавно, например, поговорил с мальчишками-студентами, которых привели на пикет по Хомутово, и выяснил, что они даже не знают, где это самое Хомутово находится. Неужели же не смогу пообщаться и с людьми взрослыми? Надо лишь определить их целевую направленность, чего они хотят, и если они руководствуются интересами территории, то мы легко найдем общий язык.
– Иными словами, человек реально должен быть патриотом Иркутской области?
– Совершенно верно. И такие люди, конечно, могут рассчитывать на полную мою поддержку.
– Как Денис Мацуев, например?
– Да. Как Денис Мацуев, с помощью и активным участием которого мы будем создавать в Иркутске Театр академической музыки. Как Валентин Григорьевич Распутин, который всё отказывается от того, чтобы мы ему построили дом. Категорически, к сожалению, отказывается. Как Борис Александрович Трофимов, директор Иркутского института химии и академик, который получил Государственную премию – и только после этого стал Почетным жителем Иркутской области.
– Но вы сейчас называете только тех, у кого либо вообще нет, либо нет серьезных, масштабных коммерческих интересов! А взять финансовые, промышленные группы и группировки?
– Опять же надо исходить из баланса коммерческих интересов этих групп и объективных интересов Иркутской области. И у нас много возможностей и преференций для того, чтобы найти этот баланс. Вот только надо вывести поиск этого баланса интересов на публичный уровень, легализовать его. И тогда все будет нормально, встанет на свое место.
– В том числе один из самых актуальных интересов – к земле?
– В том числе. Но это, повторяю, должно делаться публично и с максимальным учетом интересов территории. А по земле проблема надумана. Как надуманы и сетования строителей на дефицит земли. Тех самых строителей, которые в основном и участвуют в ее распределении. И всегда, надо сказать, участвовали, несмотря на постоянные жалобы. Её достаточно, и это станет очевидным, если вывести вопрос в публичную сферу, в легальное поле.
– Бог с ними, со строителями – они под боком и относительно управляемы. А вот те, кого принято называть (или обзывать) олигархами, вашу позицию в отношении баланса интересов способны понять?
– А я иллюзий-то не питаю и на чье-то признание не рассчитываю. Я многоопытный человек.
– А с кем из этих олигархов вы вообще близко знакомы?
– С Олегом Дерипаской, Захаром Смушкиным, Виктором Вексельбергом. У нас были с ними проекты, но в другой сфере – в сфере коммерческих интересов той структуры, которую раньше возглавлял я и которую сейчас возглавляют мои дети.
– Значит, вы реально отошли от бизнеса? Не рулите там?
– Реально. У меня взрослые дети, и рулят они. А я, как руководитель территории, могу находить баланс интересов с тем же Дерипаской, Смушкиным и Вексельбергом или, допустим, Прохоровым исключительно с позиций заинтересованности территории в тех или иных проектах. Ничего личного.
– Сергей Владимирович, не могу не спросить тогда…
– Да спрашивайте прямо! Чего вы всё вокруг да около ходите?
– Почему вы сменили Владимира Якубовского на посту сенатора? Чем он оказался не люб?
– Боюсь обидеть Владимира Викторовича – давно с ним знакомы и даже близки. Уважаю его как человека. Но реализация его усилий на федеральном уровне все-таки не была такой, как у Шубы, допустим.
– Виталия Борисовича?
– Да. Я не думаю, что Владимир Викторович самореализовался в Совете Федерации. И нашей территории там нужна не только личность – пусть даже самая заслуженная и серьезная. Нам нужна фигура, которая умеет это делать и опирается не только на самого себя, а на определенный круг людей, которые могут задействовать дополнительный потенциал для принятия того или иного решения. Олег Каньков получил шанс это доказать. И доказать это он должен не когда-нибудь, а в течение ближайшего года.
– А если не докажет?
– Значит, сенатором станет кто-то другой! И это не прихоть губернатора, а потребность территории – чтобы ее представители во власти доказывали свою полезность, надобность.
– А к себе вы такой – ничего личного – подход воспримете, если что? От Президента страны?
– На сто процентов! Если губернатор не выполняет свою функцию – он должен быть заменен. И я это пойму.
– Да вы просто жесткий человек, наверное! Ровно такой, каким вас и называют в тех самых кулуарах!
– И это правильно. Но я жесткий прежде всего по отношению к себе. И качество команды, с которой я буду работать, – это в первую очередь ко мне вопрос. Сумею набрать такую, за которой не надо постоянно приглядывать, – молодец. А не сумею – значит, некомпетентен, ошибся где-то, пошел на поводу у эмоций, у личных пристрастий…
– Кажется, вам это не очень-то грозит…
– Надеюсь. Потому что это мешает делу, сказывается на людях. Когда я работал в холдинге «Истлэнд», то постоянно обращался к директорам с просьбой не ставить во главу угла собственное желание, «хотелки», и поддаваться искушению придумывать свои правила. Это «народное творчество» должно подчиняться общим правилам, системной и командной работе. Идеи – рождай, но их реализация должна осуществляться в рамках правил, понятных всем остальным.
– И это говорите вы, человек, которого кое-кто подозревает, извините, чуть ли не в волюнтаризме?
– Знаю-знаю! Слышал. Дескать, вот пришел футболист – он сейчас наворотит, начнет привечать кого попало, а кого не попадя гнобить! Стукнуло ему в голову – решил Буяновой помочь… Неправда всё это. Не в импульсах дело, не в тюканье. Я на художественной гимнастике, признаюсь, вживую-то был всего раз или два, да и то до конца не досидел. Но я понимал, что она отличный, талантливый тренер и из ребятишек делает что-то невероятное, поэтому в свое время поговорил с Россовым…
– Александром Васильевичем? Некогда начальником областного УВД?
– Ну да! Мы нашли место на «Динамо», где можно заниматься, я дал деньги… Но если разобраться, я ведь не только Ольге Владимировне Буяновой помогал все эти годы. Так что – какой же тут волюнтаризм?
– А сами, кроме футбола, чем еще увлекаетесь? Художественную гимнастику, как мы поняли, можно вычеркнуть…
– Пожалуй. (Смеется.) Я практически всю жизнь занимаюсь рукопашным боем. В 19 лет пояс по каратэ получил. Хожу в горы. Каждый год, в нынешнем только не удалось…
– Понимаем… А плохое настроение у вас бывает?
– Часто! (Смеется.)
– И что тогда делаете? Посуду бьете? Грушу колотите? На чем или ком вообще злость срываете?
– Да нет! Я ни на кого никогда не обижаюсь. Виню во всем, как правило, только себя и занимаюсь самоанализом, самокопанием даже. И, конечно, айкидо хорошо отвлекает, приводит в порядок.
– У вас, судя по всему, неплохое чувство юмора. Какой слух, миф о себе вам кажется самым смешным?
– Вы знаете, мне, если честно, не до юмора! (Смеется.) Я делаю все, чтобы не получать лишней информации.
– А не боитесь тогда забронзоветь? С обитателями Серого дома часто это происходит. И быстро.
– Абсолютно не боюсь. Мне это не грозит. У меня достаточно друзей, которые не стесняются говорить правду в глаза – насчет всего: как я говорю, что делаю, как выгляжу… Недавно один близкий мне человек, например, в ответ на мои упреки в том, что он что-то не успел сделать, взял да и заявил мне: «Я же не хочу спать, как ты, по четыре часа в сутки и выглядеть так плохо, как выглядишь ты иногда перед телекамерами!» Вот попробуй тут – забронзовей!

Светлана Переломова
Андрей Фомин