Дамская половина

Подробности

Создано: 08.03.2018 12:19

Просмотров: 2289

Чем занимали себя сто лет назад первые дамы губернии и генерал-губернаторства? Ну кроме того, что открывали балы и заводили гостиные? На этот вопрос в разные времена отвечали по-разному, а мы просто отправили в прошлое дежурную по времени Валентину Рекунову и нашего фотокорреспондента Александра Прейса. И вот – изволите видеть, что из этого вышло.

В ночь на второе ноября 1903 года начальник края отбыл по служебным делам в Петербург. А начальник губернии неожиданно заболел, да так, что передал управление председателю Казённой палаты. А в гостиницу «Метрополь» пришла телефонограмма: отыскался багаж иностранца из третьего номера.

Потеряли. Нашли. Споткнулись о гербовую бумагу

Это была недостающая часть выставки современных французских художников. Она открылась в Иркутске четыре дня назад, и открылась торжественно, но отсутствие главных картин было очень заметно. Директор-распорядитель каждый день совершал набеги на службу перевозок Забайкальской железной дороги – казалось, тщетно. А разбуженный рано утром второго ноября сразу бросился на вокзал.

Он нисколько не сомневался: железнодорожники будут рады загладить вину и выдадут картины немедля, чтоб он прямо сегодня смог представить их публике. Но услышал, что день нынче воскресный, а стало быть, неприсутственный, и потому следует купить гербовую бумагу и составить прошение – согласно установленному образцу. 

Взбешённый француз схватил извозчика, прискакал к дому иркутского губернатора и заявил супруге его, Анастасии Петровне, что закрывает «эту выставку, привезённую исключительно для поддержки местного Благотворительного общества».

— С вашего позволения, я сделаю один звонок, – отвечала губернаторша с привычно строгим выражением на лице и уже покидая гостиную.

«Без начальника Забайкальской железной дороги тут конечно же не обойтись, – прибрасывала на ходу, – а он, всего вероятней, на линии. Вот что: я для начала вызову секретаря Благотворительного общества Пророкова – пусть отыщет концы да, кстати, и отвлечёт нашего французского благодетеля. А пока надо дать ему хорошенько выговориться под свежие круассаны – видно, что он даже и кофе сегодня не пил.»

Себе Анастасия Петровна заказала целый заварник крепчайшего «Английского завтрака». После тревожной ночи спать совсем не хотелось («довольно и того, что муж и доктор уснули»), но нужно было собраться с мыслями. И, кивая французу, она размышляла о том, что болезнь Ивана Петровича, кажется, неизбежна. Доктора удивляет, что пять недель после отпуска так вымотали его, но что же тут удивительного, если к губернии с двух сторон подступалась холера? В Верхнеудинске сняли с поезда двух больных, и оба вскоре умерли. Конечно, эпидемии если не каждый год, тот через год, но на этот раз возраст резко напомнил о себе: муж осунулся, почти перестал спать; вчера с трудом разбирал бумаги, но вечером съездил ещё к начальнику края – теперь видно, что зря: растратил последние силы.

В гостиную вошёл Пророков, и губернаторша с облегчением поднялась:

— Передаю вас на попечение Владимира Самойловича Пророкова. Он не только отменный секретарь Благотворительного общества, но и чиновник на редкость распорядительный. 

«Английский завтрак» не подвёл: Анастасия Петровна продержалась до позднего вечера и даже надиктовала по телефону редактору «Иркутских губернских ведомостей»: «Днём 2 ноября его превосходительство уже мог встать с постели, и, нужно надеяться, на днях приступит к исполнению своих служебных обязанностей».

Когда барышне позволительно вести себя, как прислуга

На 22 ноября 1903 года был заявлен большой благотворительный вечер в Общественном собрании. В перерывах между танцами публика разбивалась по интересам: молодые люди – вокруг фуршетных столов, а старшее поколение – за чайными столами. Гвоздём вечера стал любительский спектакль. Супругов Шван и супругов Боголюбовых публика хорошо уже знала, а вот жена купца Маринаки выступала чуть не впервые. Ещё больший интерес вызывала дочь Янчуковских, заявленная на роль горничной.

— Я знакома с пьесой; она – чистый фарс, и обе горничные выписаны гротескно, фривольным языком, даже и не без сальностей. Надобно иметь много дерзости, чтобы барышне из столь достойной семьи примерять такой образ, – заключила гранд-дама в первом ряду и принялась энергично обмахивать себя веером.

— На что не пойдёшь ради благого дела, – чуть улыбнулась её собеседница. – Должно быть, в августовскую лотерею наши благотворительницы не набрали нужную сумму. Или новую стройку затевают. У них это хорошо получается.

— Они и пьесу сегодняшнюю могли бы должным образом перестроить, что-то выделить, что-то притушить. Вот увидите: роли служанок будут купированы!

Однако никаких купюр рецензенту «Восточного обозрения» обнаружить не удалось. Игру госпожи Маринаки он нашёл естественной и даже милой, а про госпожу Янчуковскую написал: «Обнаружила хороший, достаточно гибкий голос и много смелости. Из неё при надлежащем руководительстве, надо полагать, выработается со временем хорошая любительница».

Вместе с чаем и шампанским спектакль принёс Благотворительному обществу две с небольшим тысячи чистого дохода.

— Хорошо, что мы ввели билеты по предварительной записи, с предварительной же оплатой, – говорила на другое утро Анастасия Петровна Моллериус своей ближайшей помощнице Марии Петровне Янчуковской. – И с пьесой на этот раз не ошиблись.

— Критик из «Восточного обозрения» разглагольствовал за чайным столом, что ему очень скучно писать о наших спектаклях. Потому что о благотворительности либо хорошо, либо никак.

— Хлёстко, да. Но я вот о чём думаю: не перенести ли нам лотерею-аллегри на конец июня? В эту пору в Иркутске ещё нет затяжных дождей, а ночи теплы, и кроме обычных развлечений можно устроить парад фейерверков и воздушных шаров. 

— К концу июня разъедутся завсегдатаи наших благотворительных вечеров.

— Разъедутся господа с немалыми средствами, но их ведь не так много, на самом деле. Даже если большинство пожертвований будут мелкими, вместе они составят достойную сумму.

— Боюсь, она окажется недостаточной для приюта арестантских детей.

Фрейм: 

В 1903 году в Иркутском приюте арестантских детей призревалось 67 человек. Их обслуживали: смотрительница, помощница смотрительницы, учительница, надзирательница за девочками, надзирательница за мальчиками, столяр, переплётчик, кухарка, прачка, лазаретная няня, дворник-кучер, истопник. Заведовало приютом Дамское отделение губернского тюремного комитета, ведомое Анастасией Петровной Моллериус и ещё четырьмя директрисами – жёнами крупных чиновников и предпринимателей.

— Да, надо подстраховаться. И для начала выяснить, когда будет в Иркутске Анна Ивановна Громова. Она менее ста рублей не даёт, а глядя на неё и мужчины расщедрятся; особенно я надеюсь на Щелкунова и Метелёва.

 — Инженер Никитин сейчас на подъёме, а он мужчина широкий во всех отношениях, и если мы склоним Щелкунова к взносу в триста рублей, то Никитин и четыреста выложит. 

— Щелкунова я возьму на себя: он в последнее время часто наезжает в губернское управление.

— А я приглашу отобедать Никитина. Что же до времени благотворительного гуляния, то первые числа августа всё-таки предпочтительнее конца июня: затяжные дожди уже кончатся, и ещё не наступят холодные вечера.

— Как в прошлом году?

И обе дамы рассмеялись.

Столкнуть лбами не удалось

День 4 августа 1902 года начался при самой благоприятной погоде – как и было обещано местной магнитной обсерваторией. Но около семи вечера, когда на аллеях городского сада разгорался бой конфетти, вдруг налетели чёрные тучи и обрушился дождь, холодный, как осенью! Извозчичья биржа мгновенно опустела, те же, кому не хватило экипажей, укрылись в буфете и уже из окна наблюдали, как потоки воды уносят намокшие бонбоньерки, программки, цветы и приготовленные к запуску фейерверки. 

Дождь кончился уже ближе к полуночи, когда сад совершенно опустел и закрылся. Несколько прохожих перелезли через ограду, попинали окурки, перевернули лотки, а перед тем как уйти в сторону Ушаковки, разбили несколько фонарей. Визитных карточек они не оставили, и по счёту пришлось платить Благотворительному обществу. Вместе с компенсацией фейерверкеру и цветочнику получилась весьма серьёзная сумма, и губернаторша очень досадовала. Однако и с такими потерями чистого дохода вышло более, чем задумывалось, – около семи тысяч рублей. 

В правлении Благотворительного общества, как и в Дамском отделении Тюремного комитета, число членов (вместе с кандидатами) не превышало семи. Но эти ломовые тянули огромный воз, обеспечивая существование нескольких приютов, а также дешёвой столовой. К осени 1903-го общество имело и собственный доходный дом, причём ответственная за строительство Анастасия Петровна Моллериус действовала наверняка: она знала, что супруга начальника края Александра Владимировна Пантелеева договорилась о выставке французской живописи исключительно в пользу общества. 

Обе первые дамы обладали незаурядной энергией, и местной прессе представлялось уже, какие искры посыплются, если столкнуть их лоб в лоб. Да, губернаторшу и генерал-губернаторшу пытались поссорить: в аккурат к переезду в Иркутск госпожи Пантелеевой «Восточное обозрение» написало, что вряд ли она потерпит вездесущую Анастасию Петровну, как это делала непритязательная предшественница – госпожа Горемыкина. 

Анастасия Петровна была очень задета и немедленно дала отповедь через газету. Публика замерла в ожидании, но интрига не получила развития: Александра Владимировна предпочла… ничего не заметить. 

Вскоре стало очевидным, что дамы сработались. Возможно, их сблизил общий, мужской, склад ума, мужская же заинтересованность в результате и способность его добиваться. Немаловажным оказалось и то, что дамы нечасто виделись: когда Пантелеевы отъезжали в Россию, Моллериусы оставались на месте, и Анастасия Петровна несла все общественные нагрузки Александры Владимировны; когда же Пантелеевы возвращались, Моллериусы хлопотали об отпуске. И, наконец, обе дамы поддерживали проект, идущий ещё от супруги генерал-губернатора Муравьёва-Амурского – Екатерины Николаевны. Она основала в Иркутске Александровский детский приют, а супруга генерал-губернатора Игнатьева его расширила; а супруга губернатора Моллериуса сделала новый пристрой и ввела уроки кулинарии; а супруга начальника края Пантелеева приняла эстафету – и сделала свой пристрой. 

То есть это был давний дамский проект, развивавшийся исключительно передачей от живого к живому. В 1902-м, когда Александровский приют отмечал полувековой юбилей, бюджет его достиг 17 000 руб., и на банковском счёте числились весьма солидные средства – 118 000 руб.

Из газеты «Восточное обозрение» от 29 марта 1902 года: «На последней неделе Великого поста в помещении Общественного собрания Анастасией Петровной Моллериус открыт будет благотворительный базар пасхальных яиц. Базар этот устраивается по инициативе г. председательницы Благотворительного общества «Утоли моя печали» Александры Владимировны Пантелеевой, которая, в постоянных заботах о нуждах бедняков г. Иркутска, прислала из Санкт-Петербурга значительную партию недорогих, весьма изящных пасхальных яиц».