

Чем занимали себя сто лет назад первые дамы губернии и генерал-губернаторства? Ну кроме того, что открывали балы и заводили гостиные? На этот вопрос в разные времена отвечали по-разному, а мы просто отправили в прошлое дежурную по времени Валентину Рекунову и нашего фотокорреспондента Александра Прейса. И вот – изволите видеть, что из этого вышло.
В ночь на второе ноября 1903 года начальник края отбыл по служебным делам в Петербург. А начальник губернии неожиданно заболел, да так, что передал управление председателю Казённой палаты. А в гостиницу «Метрополь» пришла телефонограмма: отыскался багаж иностранца из третьего номера.
Потеряли. Нашли. Споткнулись о гербовую бумагу
Это была недостающая часть выставки современных французских художников. Она открылась в Иркутске четыре дня назад, и открылась торжественно, но отсутствие главных картин было очень заметно. Директор-распорядитель каждый день совершал набеги на службу перевозок Забайкальской железной дороги – казалось, тщетно. А разбуженный рано утром второго ноября сразу бросился на вокзал.
Он нисколько не сомневался: железнодорожники будут рады загладить вину и выдадут картины немедля, чтоб он прямо сегодня смог представить их публике. Но услышал, что день нынче воскресный, а стало быть, неприсутственный, и потому следует купить гербовую бумагу и составить прошение – согласно установленному образцу.
Взбешённый француз схватил извозчика, прискакал к дому иркутского губернатора и заявил супруге его, Анастасии Петровне, что закрывает «эту выставку, привезённую исключительно для поддержки местного Благотворительного общества».
— С вашего позволения, я сделаю один звонок, – отвечала губернаторша с привычно строгим выражением на лице и уже покидая гостиную.
«Без начальника Забайкальской железной дороги тут конечно же не обойтись, – прибрасывала на ходу, – а он, всего вероятней, на линии. Вот что: я для начала вызову секретаря Благотворительного общества Пророкова – пусть отыщет концы да, кстати, и отвлечёт нашего французского благодетеля. А пока надо дать ему хорошенько выговориться под свежие круассаны – видно, что он даже и кофе сегодня не пил.»
Себе Анастасия Петровна заказала целый заварник крепчайшего «Английского завтрака». После тревожной ночи спать совсем не хотелось («довольно и того, что муж и доктор уснули»), но нужно было собраться с мыслями. И, кивая французу, она размышляла о том, что болезнь Ивана Петровича, кажется, неизбежна. Доктора удивляет, что пять недель после отпуска так вымотали его, но что же тут удивительного, если к губернии с двух сторон подступалась холера? В Верхнеудинске сняли с поезда двух больных, и оба вскоре умерли. Конечно, эпидемии если не каждый год, тот через год, но на этот раз возраст резко напомнил о себе: муж осунулся, почти перестал спать; вчера с трудом разбирал бумаги, но вечером съездил ещё к начальнику края – теперь видно, что зря: растратил последние силы.
В гостиную вошёл Пророков, и губернаторша с облегчением поднялась:
— Передаю вас на попечение Владимира Самойловича Пророкова. Он не только отменный секретарь Благотворительного общества, но и чиновник на редкость распорядительный.
«Английский завтрак» не подвёл: Анастасия Петровна продержалась до позднего вечера и даже надиктовала по телефону редактору «Иркутских губернских ведомостей»: «Днём 2 ноября его превосходительство уже мог встать с постели, и, нужно надеяться, на днях приступит к исполнению своих служебных обязанностей».
Когда барышне позволительно вести себя, как прислуга
На 22 ноября 1903 года был заявлен большой благотворительный вечер в Общественном собрании. В перерывах между танцами публика разбивалась по интересам: молодые люди – вокруг фуршетных столов, а старшее поколение – за чайными столами. Гвоздём вечера стал любительский спектакль. Супругов Шван и супругов Боголюбовых публика хорошо уже знала, а вот жена купца Маринаки выступала чуть не впервые. Ещё больший интерес вызывала дочь Янчуковских, заявленная на роль горничной.
— Я знакома с пьесой; она – чистый фарс, и обе горничные выписаны гротескно, фривольным языком, даже и не без сальностей. Надобно иметь много дерзости, чтобы барышне из столь достойной семьи примерять такой образ, – заключила гранд-дама в первом ряду и принялась энергично обмахивать себя веером.
— На что не пойдёшь ради благого дела, – чуть улыбнулась её собеседница. – Должно быть, в августовскую лотерею наши благотворительницы не набрали нужную сумму. Или новую стройку затевают. У них это хорошо получается.
— Они и пьесу сегодняшнюю могли бы должным образом перестроить, что-то выделить, что-то притушить. Вот увидите: роли служанок будут купированы!
Однако никаких купюр рецензенту «Восточного обозрения» обнаружить не удалось. Игру госпожи Маринаки он нашёл естественной и даже милой, а про госпожу Янчуковскую написал: «Обнаружила хороший, достаточно гибкий голос и много смелости. Из неё при надлежащем руководительстве, надо полагать, выработается со временем хорошая любительница».
Вместе с чаем и шампанским спектакль принёс Благотворительному обществу две с небольшим тысячи чистого дохода.
— Хорошо, что мы ввели билеты по предварительной записи, с предварительной же оплатой, – говорила на другое утро Анастасия Петровна Моллериус своей ближайшей помощнице Марии Петровне Янчуковской. – И с пьесой на этот раз не ошиблись.
— Критик из «Восточного обозрения» разглагольствовал за чайным столом, что ему очень скучно писать о наших спектаклях. Потому что о благотворительности либо хорошо, либо никак.
— Хлёстко, да. Но я вот о чём думаю: не перенести ли нам лотерею-аллегри на конец июня? В эту пору в Иркутске ещё нет затяжных дождей, а ночи теплы, и кроме обычных развлечений можно устроить парад фейерверков и воздушных шаров.
— К концу июня разъедутся завсегдатаи наших благотворительных вечеров.
— Разъедутся господа с немалыми средствами, но их ведь не так много, на самом деле. Даже если большинство пожертвований будут мелкими, вместе они составят достойную сумму.
— Боюсь, она окажется недостаточной для приюта арестантских детей.
Фрейм:
В 1903 году в Иркутском приюте арестантских детей призревалось 67 человек. Их обслуживали: смотрительница, помощница смотрительницы, учительница, надзирательница за девочками, надзирательница за мальчиками, столяр, переплётчик, кухарка, прачка, лазаретная няня, дворник-кучер, истопник. Заведовало приютом Дамское отделение губернского тюремного комитета, ведомое Анастасией Петровной Моллериус и ещё четырьмя директрисами – жёнами крупных чиновников и предпринимателей.
— Да, надо подстраховаться. И для начала выяснить, когда будет в Иркутске Анна Ивановна Громова. Она менее ста рублей не даёт, а глядя на неё и мужчины расщедрятся; особенно я надеюсь на Щелкунова и Метелёва.
— Инженер Никитин сейчас на подъёме, а он мужчина широкий во всех отношениях, и если мы склоним Щелкунова к взносу в триста рублей, то Никитин и четыреста выложит.
— Щелкунова я возьму на себя: он в последнее время часто наезжает в губернское управление.
— А я приглашу отобедать Никитина. Что же до времени благотворительного гуляния, то первые числа августа всё-таки предпочтительнее конца июня: затяжные дожди уже кончатся, и ещё не наступят холодные вечера.
— Как в прошлом году?
И обе дамы рассмеялись.
Столкнуть лбами не удалось
День 4 августа 1902 года начался при самой благоприятной погоде – как и было обещано местной магнитной обсерваторией. Но около семи вечера, когда на аллеях городского сада разгорался бой конфетти, вдруг налетели чёрные тучи и обрушился дождь, холодный, как осенью! Извозчичья биржа мгновенно опустела, те же, кому не хватило экипажей, укрылись в буфете и уже из окна наблюдали, как потоки воды уносят намокшие бонбоньерки, программки, цветы и приготовленные к запуску фейерверки.
Дождь кончился уже ближе к полуночи, когда сад совершенно опустел и закрылся. Несколько прохожих перелезли через ограду, попинали окурки, перевернули лотки, а перед тем как уйти в сторону Ушаковки, разбили несколько фонарей. Визитных карточек они не оставили, и по счёту пришлось платить Благотворительному обществу. Вместе с компенсацией фейерверкеру и цветочнику получилась весьма серьёзная сумма, и губернаторша очень досадовала. Однако и с такими потерями чистого дохода вышло более, чем задумывалось, – около семи тысяч рублей.
В правлении Благотворительного общества, как и в Дамском отделении Тюремного комитета, число членов (вместе с кандидатами) не превышало семи. Но эти ломовые тянули огромный воз, обеспечивая существование нескольких приютов, а также дешёвой столовой. К осени 1903-го общество имело и собственный доходный дом, причём ответственная за строительство Анастасия Петровна Моллериус действовала наверняка: она знала, что супруга начальника края Александра Владимировна Пантелеева договорилась о выставке французской живописи исключительно в пользу общества.
Обе первые дамы обладали незаурядной энергией, и местной прессе представлялось уже, какие искры посыплются, если столкнуть их лоб в лоб. Да, губернаторшу и генерал-губернаторшу пытались поссорить: в аккурат к переезду в Иркутск госпожи Пантелеевой «Восточное обозрение» написало, что вряд ли она потерпит вездесущую Анастасию Петровну, как это делала непритязательная предшественница – госпожа Горемыкина.
Анастасия Петровна была очень задета и немедленно дала отповедь через газету. Публика замерла в ожидании, но интрига не получила развития: Александра Владимировна предпочла… ничего не заметить.
Вскоре стало очевидным, что дамы сработались. Возможно, их сблизил общий, мужской, склад ума, мужская же заинтересованность в результате и способность его добиваться. Немаловажным оказалось и то, что дамы нечасто виделись: когда Пантелеевы отъезжали в Россию, Моллериусы оставались на месте, и Анастасия Петровна несла все общественные нагрузки Александры Владимировны; когда же Пантелеевы возвращались, Моллериусы хлопотали об отпуске. И, наконец, обе дамы поддерживали проект, идущий ещё от супруги генерал-губернатора Муравьёва-Амурского – Екатерины Николаевны. Она основала в Иркутске Александровский детский приют, а супруга генерал-губернатора Игнатьева его расширила; а супруга губернатора Моллериуса сделала новый пристрой и ввела уроки кулинарии; а супруга начальника края Пантелеева приняла эстафету – и сделала свой пристрой.
То есть это был давний дамский проект, развивавшийся исключительно передачей от живого к живому. В 1902-м, когда Александровский приют отмечал полувековой юбилей, бюджет его достиг 17 000 руб., и на банковском счёте числились весьма солидные средства – 118 000 руб.
Из газеты «Восточное обозрение» от 29 марта 1902 года: «На последней неделе Великого поста в помещении Общественного собрания Анастасией Петровной Моллериус открыт будет благотворительный базар пасхальных яиц. Базар этот устраивается по инициативе г. председательницы Благотворительного общества «Утоли моя печали» Александры Владимировны Пантелеевой, которая, в постоянных заботах о нуждах бедняков г. Иркутска, прислала из Санкт-Петербурга значительную партию недорогих, весьма изящных пасхальных яиц».
Валентина Рекунова
-Нельзя сказать, что "Иркутские кулуары" мы воспринимаем, как единственный источник информации, но то, что он заставляет взглянуть на привычные события под другим углом, это да. Это журнал, который интересно именно читать, а не привычно пролистывать, как многие современные издания. Не всегда мнения авторов созвучны твоему собственному ощущению, но определенно, позволяют увидеть многое из того, мимо чего сами бы прошли не останавливаясь. Бесспорно, "Иркутские кулуары" удачное продолжение телевизионного проекта "В кулуарах", который придумал и талантливо реализовал Андрей Фомин.
Андрей Хоменко, профессор, ректор ИрГУПС
Комментарии
Браво, Валентина Михайловна!