Хранитель эпохи

Подробности

Создано: 29.10.2017 13:13

Просмотров: 2805

Мы просто столкнулись на улице. Не смог пройти мимо такого типажа. И через десять шагов я развернулся и подошёл узнать, что это за человек. Владимир Казанцев явно из другого времени.

– Именно времени у меня больше всего и не хватает, – говорит седобородый человек пожилых лет с пронзительными синими глазами. Его можно принять либо за потомка Достоевского, или жителя иных широт. Всегда в шляпе, плаще и галстуке. Видно, осталось с прежних привычек быть таким. Уже потом Владимир Казанцев нашёл меня через «Кулуары», где обнаружил мою заметку и позвонил в редакцию, – там ему дали мой телефон. Бывал в мастерской у него с тех пор раз десять точно – и всегда меня всё удивляло и радовало по-новому. Масса артефактов – от самоваров до гигантских духовых инструментов, оркестровых гипертруб, от ретро-зеркал до модных постеров. Сочетать несочетаемое и всему находить своё место, будь то обшарпанная копия «Неизвестной» Крамского или стилизованные печатные машинки, глядя на которые, моё сердце ноет и зовёт к ним.

Музея Советского Союза у нас в городе нет. Зато есть мемориальная квартира на Литвинова, 1, где живёт и бережно пополняет свою коллекцию Владимир Николаевич Казанцев. В Красноярске до сих пор прекрасно выглядит и живёт в самом центре музей имени... Ленина! На самом берегу Енисея. А вот у нас всё держится на энтузиазме отдельного человека, и не станет его – что будет с музеем?

Мне всегда немного не хватает Петербурга, где прожил три года, писал во все тамошние газеты и знал таких маститых художников, как литографы старой царской школы. И как они тискали те свои офорты – я не могу понять до сих пор, но их завораживающие персонажи от Гоголя до Достоевского так и шагают в моём уме по булыжным мостовым XIX века, все как на подбор харизматичны и живы. И уже потом я познакомился с одной художницей, тоже болевшей и жившей литографиями... они стали неким наваждением её жизни и быта. Их протравка, весьма токсичная по сути, её отравляла. Мы встречались полгода, потом уехали в Крым. Потом опять для меня Иркутск стал местом ссылки – тот опыт столкновения с живым искусством, творимым на глазах, навсегда остался во мне бликом.

И когда ты встречаешь человека, так же бережно и тонко чувствующим пульс эпохи и хранящим все самые удивительные картины, гжель, редкие фото, саму тень Эпохи Союза, – то уникально же. Кто в детстве не собирал значки либо марки? Но где они теперь – а память-то всё, всё хранит, она всё перебирает, складирует, пакует, смакует, трепещет и никогда не отдаст то, что один раз взяла. И потому дань ушедшей уже сто лет как назад эпохе великих перемен именно в сознании масс и надо бы создать мемориальный музей – квартиру, которых много в больших городах, там, где жили Зощенко и Булгаков, Маяковский, или же вот уже у нас есть дом-музей Распутина. А почему бы не осталась в памяти горожан мемориальная квартира просто хорошего человека и художника В.Н. Казанцева? Не знаю, что для этого нужно сделать, – наверное, умереть внезапно, чтобы схватились, очнулись, начали думать иначе, стали бы думать, как не ценили при жизни… если всё не растащат... Так вот есть люди, события или явления, олицетворяющие эпоху так, как ничто не сможет: они ещё живы, они могут многое рассказать, если, конечно, вы найдёте время зайти к ним на чай и узнать, что ещё есть жизнь в сталинских детях, в старинных домах. В которые проваливаешься вне своих сил – и тебе это приятно: выпасть из одного и того же психоряда псевдодел и потуг, куда-то успеть. Чрезмерные же усилия – лишь маяки, что идёшь совсем не в ту сторону. Но кто сейчас это помнит.

Бабушка моя дала мне урок: весь мир – моё село, и могу всюду найти приют, где есть люди той поры – когда люди были просто открыты, ориентировались на то, кто перед ними…

Ну а всем нам надобно счастье, оно достигается непритязательностью, служением, смирением и верой в своего ближнего и в Божий промысел – не как сейчас: с точностью до наоборот – в фарс! Который стоит самого главного – отсутствия покоя и удовлетворённости жизнью. И вот всё, что нам теперь всем остаётся, – декорации прекрасной эпохи, когда человека же ценили за его усилия быть человеком, а не каким-то успешным никем и ничем не защищённым существом с большой дороги. Так что теперь и нам пора в свой черёд снять шляпы, уже не существующие на наших продутых ветрами... перемен голов, перед тем, кто помнит, верит, наверняка ещё охранит хоть атрибуты эпохи Советов.