Начистоту с Миловым

Подробности

Создано: 13.07.2013 10:52

Просмотров: 1377

Судьба, как известно, злодейка: она не только может в партийные лидеры и гендиректоры по своей капризной воле определить – ни за что ни про что, как говорится! Она другой раз даже в журнал «Иркутские кулуары» может главным редактором сослать (как некоторых), и мучайся тогда безвинно вообще…

Лишь в конце беседы мы таки подловили Владимира Милова. Ущучили голубчика. Но понятно, что об этом позже!

О Госдепе, мерзавцах, Индии и другом…

А я Милова узнал не по походке. Когда-нибудь, быть может, мы все начнем его идентифицировать уже по тому, как он движется, поворачивает голову, подает руку, улыбается или хмурится и тэдэ. Как идентифицируем Владимира Владимировича, например. Но пока он, Владимир Станиславович, и сам-то не вполне распознаваем в пестрой политической тусовке – куда там его походке!

Ясно лишь, что он из стана оппозиции, причем очень глубокой – это, скажу я вам, подтверждали изрядно потертые джинсы и отсутствие гламурных часов. Даже у той оппозиции, что на поверхности политического оппозиционирования, то есть дает интервью налево-направо и кривляется на митингах, внешний вид посолиднее будет, побогаче – такой, что предполагает миллионы баксов в лифчике или трусах. А у этого чего-то не того…

– Владимир Станиславович, вы сами как считаете – у вас хорошее лицо? Какое надо лицо – чтобы считаться правильным гражданином? Сейчас же, кажется, это является мерилом любви к Родине и верности демократии?

– А я так – по лицам – не делю людей. В отличие от многих из тех, кто делит, я за последние пять–шесть лет много поездил по России, был в 55 регионах. Я же политической деятельностью занимаюсь, поэтому моя работа – общаться с людьми. И я лично общался с тысячами людей и много видел разных лиц. Уверен, что дело не в них, не в лицах.

Часто ловлю себя на ощущении, что у нас много людей, которые хотели бы, чтобы жилось лучше, и готовы что-то для этого сделать, но… Они не очень понимают – как. И я, с одной стороны, пытаюсь им объяснить что-то, а с другой – посоветоваться. Ведь какие-то вещи на земле они наверняка знают лучше меня. Как тут кого можно поделить в принципе?

Конечно, есть какие-то люди, которыми по совокупности наворочено столько, что я мог бы записать их в однозначно плохие, но это такой список, в котором на самом деле единицы. Он недлинный, этот список. Это точно не половина людей в стране, это просто набор отдельных мерзавцев – и такой набор был, есть и будет. В любой стране, в любое время. И безусловно, есть какие-то люди, которые не понимают, что творят… Ну, ничего страшного! Мне даже интереснее работать с теми, кто хочет разобраться и сделать что-то полезное. Ели я смогу помочь им в этом, это будет просто здорово.

– А вот те мерзавцы, плохие парни – они преимущественно на чьей сейчас стороне? На стороне власти или на стороне оппозиции?

– Подавляющее число мерзавцев на стороне власти, потому что там для них созданы все возможности. Для них там всё прекрасно оборудовано, чтобы реализовать свои мерзкие качества. Мне было очень тяжело, когда я работал чиновником – это все требует от человека не проявления лучших качеств, а наоборот.

И это же ещё традиции советской бюрократии и даже царской бюрократии: «как бы чего не вышло», «под лежачий камень вода не течет» и так далее. Что, в общем, означает: давайте ничего хорошего делать не будем – себе дороже выйдет… Плюс все это помножилось на привнесённую за 20 лет коррупционную культуру, когда легче и спокойнее стало воровать – и технически это доступнее, и от ответа проще уйти. Во всяком случае, многим удалось уйти. Так что для мерзавцев там раздолье. При этом они же чувствуют общий интерес, они разными способами объединяются в какие-то неформальные кланы, группы. Они научились защищать свои кормушки высокопрофессионально. Более того, они делают все, чтобы обеспечить монополию на свое право воровать!

– А вот есть у вас уверенность, что, случись нечто такое и приди к власти нынешняя так называемая оппозиции, что-то концептуально во власти изменится? Меньше станут воровать и больше заботиться о народе?

– Да, уверен. Что-то обязательно изменится к лучшему. В оппозиции сегодня – при том что в ней хватает нечестных людей, а есть и просто дураки, неготовые к каким-то серьёзным управленческим вещам, – все-таки гораздо выше процент людей искренних, людей, зацикленных не на сребрениках, а на идеях.

– Ага! И вот они поначалу растеряются, на какое-то время, а потом вплотную увидят миллиарды, столкнутся с ними нос к носу и… И?

– Здесь есть несколько НО. Cоблазны и всё такое присутствуют – не поспоришь, знаю. Сам, когда работал на госслужбе, согласовывал приватизационные сделки почти на миллиард долларов… Но искушение все-таки не главная тут проблема. Проблема в том, что управлять даже регионом, даже маленьким городом, не говоря уже о такой большой стране, как Россия, это крайне тяжелое дело. Это требует профессионализма. А у оппозиции профессионализма огромный дефицит, и из-за этого народный скепсис по поводу неё, родимой, оправдан, имеет право на существование. Люди искренне не понимают, почему они должны всерьез доверять тем, кто ходит с плакатами над головой? Только потому, что те что-то кричат на митингах?

– Тем более что крикуны не измождены трудной жизнью, а очень и очень хорошо упитаны…

– В том числе. И по совокупности это создает оппозиции такой имидж балаболов. Народ рассуждает просто… Дескать, ну ладно: те, может, и воры, но профессионалы, а эти честные, но – балаболы. Пустобрехи. Вот это действительно проблема.

– И что? И зачем тогда весь этот оппозиционный шум? Ради кого и чего? По большому-то счету? Как тут разберешь – кто плох, а кто хорош будет?

– Мы с коллегами хотим выстроить систему, которая прежде всего обеспечивала бы сменяемость власти. Мы всегда говорим: дело не в том, кто там сегодня плохой, а кто хороший политик. В истории немало случаев, когда сегодняшние герои превращались завтра в откровенных злодеев. А дело в системе, в механизме. Главное – создать ротацию, сквознячок. По принципу: 4–5 лет проработал, результаты так себе – в баню! Пусть пробуют себя показать и что-то доказать другие!

Ну вот классический пример – это Ющенко. Он отвратительно сработал как лидер. Это просто худший вариант: и как управленец не справился, и с коррупцией, мягко говоря, было всё не слава богу. Так он и получил всего 5%! Даже во второй тур президентских выборов не вышел. Беспрецедентная история! Хотя в свое время пришел к власти на волне такого пафосного к себе отношения, что, казалось бы, править имеет право долго. Нет, не долго. Система сменяемости не позволила состояться глупости. И именно это важно!

Молодцы украинцы! А у нас никогда не было нормальной сменяемости власти, и это плохо. Какими бы ни выглядели политики, они похожи во многих вещах, и трудно создать гарантии, особенно в нашем государстве, с такими традициями, с такими ресурсами, чтобы человек не превратился из хорошего в плохого. Чрезвычайно трудно! Естественно, есть нормальные люди, их достаточно, которые устойчивы к разного рода соблазнам и вызовам, но единственная гарантия в отношении кого бы то ни было – это система, при которой будет сменяемость власти. А с нею будет и возможность у людей поменять плохого, не справляющегося, на их взгляд, начальника. Поменять! Всего лишь.

– Кстати, о ваших коллегах… Кого вы сегодня к ним отнесете? Отнесете ли Немцова, с которым вы когда-то книгу вместе писали?

– Коллегами прежде всего я считаю однопартийцев. Мы, как сложившаяся политическая структура, как сообщество единомышленников, существуем больше трех лет. У нас реальная такая спайка, четкое идеологическое видение. Мы строим не систему под себя, а мы строим систему для страны. Один из ключевых моментов нашей программы – она вывешена у нас на сайте, зайдите, почитайте! – закон о гарантиях для оппозиции. Для любой оппозиции, кто бы там ни оказался. Окажется там Путин – это будут гарантии и для него. Мы хотим, чтобы был обязательный доступ оппозиции в СМИ с гарантированным временем в прайм-тайме на телевидении и радио и так далее. Если возбуждаются какие-то уголовные дела против представителя оппозиции, то должна быть экспертиза политической ангажированности происходящего. Обязательны гарантии доступа оппозиционных кандидатов к выборам, невозможность их снятия по надуманным причинам... У нас такая философия: мы хотим честной борьбы и обещаем, что обеспечим, в случае нашего прихода к власти, возможность бороться против нас политическим противникам. Не скажу, что это для нас будет приятно, но мы убеждены, что это правильный путь для нашей страны. В отличие от того, что выбран нынешней властью.

– Получается, что Немцов, Яшин и эти… Как их? Я не очень хорошо разбираюсь, кто да кто сейчас с оппозиционным знаменем забрался на самую высокую гору, кого видно лучше всех… Но они для вас НЕ коллеги уже, что ли?

– Мы перестали быть коллегами, потому что у нас серьёзно разошлись взгляды на то, что политически надо делать в стране. Между нами в этом смысле пропасть. Что хотят эти люди, которых вы назвали, я не представляю. У меня складывается мнение, что им достаточно продолжать давать интервью, красоваться перед камерами…

Они считают, что… Честно говоря, я даже не очень понимаю, что именно они хотят делать в первую очередь. С одной стороны, они говорят, что нельзя участвовать в выборах, потому что это якобы путинский нелегитимный фарс. С другой стороны, они говорят: не хотим крови, не нужно столкновений уличных и прочего. А с третьей стороны, они говорят: мы хотим взять власть! А как это все соотносится между собой?

Власть, как известно, можно взять двумя способами: либо участвовать в выборах, либо пугать власть чем-то вроде революции или переворота. Третьего способа никто не придумал, и скорее всего, его не существует. Политика – это прежде всего борьба сильных. С вами будут договариваться, если будут понимать, что за вами многие тысячи людей. Думаете, что Владимир Владимирович в тарелочке вынесет ключик от Кремля кому-нибудь? Сам по себе? Вот задумается однажды да и решит: «А почему бы мне не подарить власть первому встречному?». Нет. Так не бывает.

Нужна чёткая стратегия. Мы выходим к избирателю и хотим получить поддержку на выборах. Хотим получить представительство во власти разных уровней: на местах, в регионах, а не только во власти федеральной. И когда мы получим такую поддержку, тогда можем прийти и сказать: мы – сила, и к нашему мнению теперь прислушиваться надо.

– И, как я понимаю, нынешние выборы в регионах – это только старт на длинном-длинном пути?

– Да. К следующим выборам в Государственную думу и Президента страны мы планируем подойти уже достаточно подготовленными – не людьми с улицы, а теми, кто облечен доверием миллионов россиян. Это трудный путь, но единственно возможный и правильный для нас.

– И это путь западной демократии, как я понимаю… Вы себя, наверное, ощущаете человеком мира?

– Ну что вы! Русским ощущаю. Жителем России.

– Вы же в Кемерово родились? Сибиряк, по идее…

– Да, родился там. Потом наша семья переехала в Индию, где мы жили больше трех лет, а вернулись в 1982 году, как раз перед смертью Брежнева. Но не суть важно… Вы знаете, в свое время, после ухода с госслужбы, я основал свой институт и действительно подумывал о том, чтобы уехать за рубеж. Так делали многие: прикупали какую-нибудь недвижимость там, семьи перевозили, детей отдавали учиться, заводили бизнес… Михаил Делягин написал даже такую статью в «Ведомостях» под названием «Тихая эмиграция», в которой описывал процесс и настроения… Долгие были размышления, и предложения – выгодные. Меня приглашали на работу в Нью-Йорк. Но я подумал-подумал и понял, что – нет: я повешусь там от тоски!

– Это всё равно чужой мир?

– Нет, он для меня совсем не чужой, я его хорошо знаю. Я человек мира в том плане, что я хорошо понимаю Запад, да и меня там знают. Но разрыв с Россией – это момент, когда ты отрываешь от себя кусок и – по живому. Когда я нахожусь в Америке, в Европе, у меня башка все равно здесь: я всё время думаю о каких-то русских делах, проблемах.

В конце концов я для себя сделал вывод: если уеду, то потом все равно вернусь, но вернусь уже эмигрантом, и для меня это будет эмоционально смертельно тяжело! И я остался. И правильно сделал.

– А насколько, как вы считаете, преувеличено влияние Госдепа на политические процессы России?

– Очень сильно преувеличено. Это практически несуществующий фактор.

– А где тогда оппозиция берет деньги? Вот вы, например, где берёте?

– Мы берём деньги прежде всего у тех российских предпринимателей, кто близок нам по духу. Мы долго пробовали говорить с нашими миллиардерами, которые в список Forbes входят, но они практически вообще ничего на политику не дают. Нам, во всяком случае. Может, потому что люди жадные, а может, потому что боятся за свой бизнес. Гораздо охотнее дают не супербогачи, а бизнесмены средней руки и люди, занимающиеся малым бизнесом. И обычно дают понемногу – по 100–200 тысяч рублей.

Мы, кстати говоря, первая политическая организация, которая в 2010 году начала публиковать регулярно свои финансовые отчёты: откуда и сколько поступило, куда потратили… Это тоже можно на нашем сайте найти. И последовали нашему примеру, между прочим, далеко не все. В том числе и в стане оппозиции. Хорошие лица тоже бывают обманчивы.

– Ну ладно. А на что реально вы рассчитываете в нынешней избирательной кампании? Должны же вы понимать, что в регионах оппозицию в целом – чохом, так сказать, – воспринимают по преимуществу не иначе как клоунов? Как чистаааа мааасквичей, которые бесятся с жиру?

– Ну, не все воспринимают оппозицию так! В ряде регионов мы успели добиться достаточно хороших результатов: у нас муниципальные депутаты свои избраны уже. Мы не боимся разговаривать с людьми, хотим и можем объяснить что-то, а это рано или поздно приведет к результатам. Мы понимаем, что спрос в обществе на идеологию, на политическую борьбу невелик, куда выше спрос на решение конкретных проблем. Вот об этом мы хотим говорить прежде всего: о дорогах, о пенсиях, о ЖКХ, о полиции, о преступности. И хотим показать людям, что есть конкретные инструменты для решения этих проблем.

Например, во время поездки по вашей, Иркутской, области меня постоянно спрашивали, мол, что вы сделаете прежде всего, если ваши однопартийцы попадут в состав регионального парламента. И я объяснял, что первое, что мы сделаем, так это займемся огромными социальными проблемами в пенсионной системе и поддержке материнства. И еще займемся проблемами, связанными с распределением сверхдоходов, которые ваш бюджет начал получать…

Ваша область копирует федеральный опыт, став нефтедобывающим регионом, – она приступила к накапливанию резервного фонда. Зачем? На федеральном уровне эксперимент с резервным фондом с треском провалился. Но там хотя бы мотивировка была понятна. Не объяснима, но понятна. А вы страхуетесь от чего? От дефолта области, что ли? Вы серьёзно думаете, что федеральная власть допустит дефолт Иркутской области? А тогда зачем вам резервный фонд? Есть реальные проекты, на которые реально можно потратить – в малом бизнесе прежде всего, в обеспечении занятости населения.

Затем ваше Законодательное Собрание направо и налево раздает налоговые льготы – Верхнечонскнефтегазу, допустим. Я человек, профессионально разбирающийся в вопросах нефтегазодобычи, и поэтому могу подтвердить, что некоторое стимулирование новых сложных проектов с большими капитальными затратами иногда действительно необходимо. Но к вашему-то случаю это какое имеет отношение? При том, что общественность никак это не контролирует, даже не обсуждает. Раз – и дали депутаты льготы! С чего вдруг? Какая от этого польза региону и рядовым его жителям? Мы хотим исповедовать исключительно прагматический подход при принятии тех или иных законов.

– Это и есть тот третий путь, который отличается от пути нынешней власти и оппозиционного? Между Путиным и Болотной, как было обозначено в вашей лекции перед студентами Иркутского госуниверситета?

– Я бы сказал, что мы конструктивная третья сила. Нам не нравится та система, которая есть сегодня, но мы считаем, что бессмысленно и бесполезно разговаривать с людьми на языке демагогии, лозунгов. Избиратели от власти и от любых политиков вообще ждут конкретики, результатов. Ре-зуль-та-тов! Наша партия хочет этих результатов добиться!

– Ну и напоследок давайте вернемся к лицам… Ваше, в частности, кажется некоторым избирателям недостаточно мужественным, брутальным. Не думаете какие-нибудь там себе усы или бороду отрастить? Не исключено ведь, что будет то самое хорошо!

– Признаюсь, что с усами я проводил эксперимент – в далекой молодости, – и он мне не понравился. А сейчас думаю, что обойдусь без внешней брутальности. Достаточно того, что мне скоро 41, а я выгляжу моложе этих лет. Спасибо родителям уже за это!

Андрей Старовер

От редакции: Ах, да! Мы же обещали, что расскажем о том, как ущучили, раскололи Владимира Милова! Так вот раскололся он на том, что… Впрочем, зачем вам надо это знать? Может, обойдемся без этого?

Журнал "Иркутские кулуары" №26-27