Наши элиты. Особенности поведения…

Подробности

Создано: 05.11.2016 11:22

Просмотров: 3581

 

Вопрос о том, что такое элиты применительно к иркутскому сообществу (городскому и региональному), активно поднимается сравнительно недавно. То ли модно это стало, то ли веление времени: элиты ведь, как считается, крутят-вертят всем. Они как будто виноваты в том, что не утихает на просторах Приангарья политическая война. Они же наверняка имеют отношение к тому, что простой горожанин и селянин в регионе живет скромно, серо и не очень-то сыто. Элиты этого простого человека, если и ведут куда за собой, то – в очередной бой. В драку. Не в светлое будущее.
Правда, один из губернаторов, взошедши на трон, усомнился не только в том, что элиты эти так уже влиятельны, но и – что они вообще существуют. Так и сказал примерно: тьфу на них, тьфу и ещё раз – тьфу! Если кто и элита, дескать, так кроме меня никого и нет. И… спустя три года правления он со скандалом (если не с позором) покинул свой трон, несмотря на то, что назначен был президентом страны и, по идее, должен был царствовать долго и красиво…
Так что же это такое – иркутские элиты? С чем их едят? А точнее, конечно, с чем ОНИ кого едят? Каковы их отличительные свойства и черты? Ответы на эти и другие вопросы мы решили получить, предоставив слово в ближайших номерах нашего журнала разным специалистам. И первому – многолетнему собственному корреспонденту ИТАР-ТАСС Владимиру Ходию. Кому как не ему знать об элитах всё? Ну или хотя бы что-нибудь?

 
 – Владимир Васильевич, что для вас такое «иркутские элиты»? Кто да кто это?

 – Прежде всего – что такое элита. Словари это слово толкуют как «лучшие, обладающие высоким интеллектом, талантом, способностями, компетентностью представители определенной части общества», а также «люди, относящиеся к верхушке какой-либо организации, группировки». Элиты были всегда, начиная, наверное, с первобытнообщинного строя, не говоря уже о рабовладельческом и феодальном. Ну, а в наше цивилизованное время от названия элит в глазах рябит – научная, военная, инженерно-техническая, преподавательская, медицинская, писательская, театральная, журналистская, спортивная, молодежная… Да каких только нет!
 Однако мы ведем разговор об особой, возвышающейся над остальными – ПРАВЯЩЕЙ элите, то есть о совокупности людей, обладающих реальной властью и влиянием. Она как жила и здравствовала при социализме, так тем более живет и здравствует при капитализме, причем на разных уровнях – как в стране в целом, так и в отдельно взятых регионах, городах и селениях.
 Но! Одна особенность: хотя в советскую эпоху властная элита в основе своей состояла из руководителей партийных, советских, профсоюзных, комсомольских органов и разного рода хозяйственных и управленческих структур – так называемой номенклатуры, тем не менее, считаясь с господствовавшей тогда идеологией «Народ и партия едины», она обязательно разбавлялась представителями «низовых» элит. Например, существовала элита рабочего класса, элита трудового крестьянства. Их представители в обязательном порядке и даже в первую очередь отмечались государственными наградами, занимали места в президиумах, избирались депутатами Советов различных уровней. Не были забыты и другие социальные группы. Например, в семидесятые–восьмидесятые годы трижды избирался в областной Совет, а потом и народным депутатом СССР наш знаменитый земляк писатель Валентин Распутин.
 А теперь, как видим, наше областное Законодательное Собрание едва ли не полностью состоит из функционеров местных отделений партий и людей, чье занятие в той или иной разновидности – бизнес…

 

Борис Говорин

 – Можно ли говорить о каких-то тенденциях, корнях и истоках, которые объединяют элиты и группы, претендующие быть элитами?

 – Давайте условимся, что мы говорим о региональной элите в целом, потому что нет отдельно элит Ерощенко, Левченко, Битарова, Брилки и так далее. Региональная элита одна, и если рассуждать о тенденциях, корнях и истоках, которые её объединяют, то это – стремление оставаться во власти, возможность самореализоваться, а иногда и просто извлечь максимальную для себя выгоду. Иное дело, что элита внутренне неустойчива, в ней постоянно идет процесс разделения по группам интересов, и эти интересы и разделения всякий раз обостряются с приходом и деятельностью нового первого лица области – когда-то первого секретаря обкома партии, а с начала девяностых – губернатора. Какая-то часть элиты его поддерживает, какая-то становится в оппозицию, потом появляются перебежчики, кто-то в связи с этим меняет партийный окрас, кто-то корректирует взгляды и оценки… Вспомним, как уже в процессе смены в стране общественно-политического строя большинство функционеров КПСС и «красных» директоров сразу становились демократами и рыночниками. И здесь не надо никого осуждать, надо просто понимать, что войти в элиту непросто, а оставаться там долго еще сложнее…
 Я без предубеждения отношусь к Владимиру Матиенко, наблюдаю за ним вот уже тридцать лет. Он возглавлял городскую и областную комсомольские организации, в начале девяностых был в команде губернатора Юрия Ножикова, затем – Бориса Говорина. Но вскоре взгляды с последним на происходящие в области процессы разошлись, и он примкнул к оппозиции, начал издавать «зубастую» газету «Байкальские вести», которая до сих пор выходит в свет. Матиенко стоял у истоков областной организации партии «Справедливая Россия», одно время поддерживал «Гражданскую платформу», теперь – губернатора-коммуниста Левченко. Дважды по одномандатному округу избирался в Законодательное Собрание.
 Или вот Юрий Курин. Также из поколения горбачевской перестройки, он до последнего дня находился рядом с Ножиковым. Был депутатом Государственной Думы от «Союза правых сил». Создал свой юридический бизнес, Фонд сохранения памяти и развития наследия первого всенародно избранного главы региона. Приглашался в команду губернатора Ерощенко, но пробыл там недолго. Сейчас в команде губернатора Левченко.
 Еще один яркий представитель элиты – абсолютно беспартийный и глубокий прагматик Виктор Игнатенко. В 28 лет на волне перемен в стране он избирается депутатом и тут же – заместителем председателя областного Совета, а затем в течение трех лет возглавляет его. Сотрудничает с Ножиковым, работает председателем Областной избирательной комиссии при трех губернаторах – Говорине, Тишанине, Есиповском, а еще при трех – Мезенцеве, Ерощенко и сейчас при Левченко – заместителем и первым заместителем губернатора.

 

Владимир Яковенко

 – Если мы перешли на персоналии, то давайте очертим границы сегодняшней властной элиты. Другими словами, кто в нее входит?

– Попробую ответить, хотя достаточно условно. Властная элита – это губернатор, его заместители, ближайшие помощники и советники, председатель правительства, его заместители и министры, депутаты Законодательного Собрания, члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы от региона, мэры городов и районов. Плюс представители крупного и влиятельного среднего бизнеса, в первую очередь таких вертикально-интегрированных структур, как РЖД, Роснефть, ЕвроСибэнерго, РУСАЛ, Группа «Илим», Объединенная авиастроительная корпорация. Не забудем руководителей региональных подразделений федеральных министерств и ведомств – МВД, ФСБ, МЧС, налоговой, миграционной и других служб, прокуратуры, Следственного комитета, судебный корпус…

 – А можно считать элитой, скажем, экс-губернатора области Бориса Говорина, экс-мэра Иркутска Владимира Якубовского или экс-спикера Законодательного Собрания Сергея Шишкина?

 – Вполне – если они и сегодня влияют на принятие тех или иных властных решений. Как, впрочем, издателей и главных редакторов средств массовой информации, если они тоже влияют на принятие таких решений…

 

Семён Щетинин встречает Фиделя Кастро

 

 – Ну а уж, наверное, присутствуют в элитах и люди невидимые, скрытые от глаз, но дергающие за те или иные «ниточки-веревочки»?

 – Не исключено. Хотя рано или поздно эти люди «всплывают» на поверхность…

 – Войны региональных элит… Когда они начались? В перестройку или позже? Насколько такие войны – суть наших элит?

 – Уместно говорить не о войнах, а о расколах элиты, тем более при нынешней многопартийной системе. Но расколы были всегда – и в этом сущность элит. Отсюда, как считает старейший журналист Иркутска – ему в этом году исполняется 90 лет – Виктор Георгиевич Сесейкин, активно наблюдающий за современной жизнью, «во власти все те же и всё то же, всё то же самое…».

 

Николай Васильевич Банников

 – Считается, что в советское время регионом руководили «иркутские элиты» или «приезжие», которые в основном ориентировались на «иркутских»…

 – Прерву и сразу скажу: с 1930 года, когда был создан Восточно-Сибирский край с центром в Иркутске, «иркутские», если говорить о первых, да и за, малым исключением, вторых лицах, по существу регионом не руководили, все были «приезжие», кроме последних трех лет нахождения у власти КПСС – в 1988–1991 годы.
 Впрочем, Семена Николаевича Щетинина, первого секретаря обкома в 1957–1968 годы, можно вполне считать своим, поскольку задолго до назначения на эту должность он был послан Москвой на укрепление областной партийной организации и прошел «обкатку» вначале на посту второго секретаря обкома, а затем председателя облисполкома. При нем наша властная элита была спаяна как никогда. Еще бы! Это было время «золотых пятилеток» Иркутской области – завершалось строительство Иркутской и Братской и начиналось строительство Усть-Илимской ГЭС, быстрыми темпами возводились другие гиганты индустрии и росли новые города – Ангарск, Братск, Железногорск-Илимский, да и старые – Иркутск, Черемхово, Усолье-Сибирское – на глазах преображались. Не менее важны были личные качества Щетинина, его бережное, хотя одновременно и требовательное отношение к кадрам, то есть формированию самой элиты. Я бы сказал, он её умно и терпеливо консолидировал, даже когда существовали два обкома и два облисполкома – промышленные и сельские, настойчиво нацеливал на решение задач развития в целом области.
 Щетинина, «человека Хрущева», сменил Николай Банников – «человек Брежнева», до Иркутска возглавлявший Карагандинский обком партии в Казахстане. Обычно для нового первого лица в регионе важно, с одной стороны, выстроить правильные отношения с местной элитой и, с другой, продемонстрировать перед Москвой свою высокую эффективность. Банников пренебрег первой задачей, вскоре после назначения избавившись от оставшегося в «наследство» от предшественника второго секретаря обкома, а потом и председателя облисполкома, обоих как раз из местных, сосредоточившись на решении второй задачи. Но это не много принесло ему лавров, хотя в области, а управлял он ею 15 лет, продолжалось возведение крупных промышленных объектов, и был досрочно сдан в эксплуатацию головной участок Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. Тем не менее, существенные просчеты в руководстве сельским хозяйством, при решении социальных проблем, в кадровой политике привели к его отставке в первые же месяцы после ухода из жизни Брежнева.
 Наконец, последний «варяг» в череде первых секретарей обкома партии – Василий Ситников. За пять лет нахождения у власти он много сделал нужного, полезного и памятного для жителей области. Добился принятия высшими директивными органами страны мер по комплексному развитию производительных сил Иркутской области и отдельно – по развитию городского хозяйства Иркутска. По его инициативе было возобновлено строительство ранее «замороженных» объектов, в том числе Музыкального театра, на достойном уровне отпраздновано 300-летие присвоения Иркутску статуса города. Во многом благодаря усилиям Василия Ивановича впервые за всю историю хлебопашества в области было выращено и убрано полтора миллиона тонн зерна – а теперь мы ежегодно выращиваем не более 500 тысяч. Но вот с элитой он не церемонился, «по-кавалерийски» менял кадры, да и у активной части жителей области вызвал отторжение тем, что жестко настаивал на выполнении впоследствии отмененного решения ЦК партии и правительства построить трубопровод для сброса стоков БЦБК в реку Иркут.
 Но я прервал ваш вопрос…

 

Василий Ситников третий справа

 – Да… А потом началась чехарда: с Ножиковым пришли «братские», затем едва не пришли «черемховские» (со Щадовым), но вернулись «иркутские», следом были «приезжие», потом все-таки «черемховские», сейчас – «ангарские». Насколько такой счет правомерен?

 – Начну с «братских», «черемховских», «ангарских»… В этих городах, как и в других, существуют свои – муниципальные – элиты. Причем были времена, когда они имели значительный вес в масштабах области. Например, в двадцатые–пятидесятые годы Черемхово являлся вторым по промышленному потенциалу и численности населения городом Прибайкалья. А элита Братска в шестидесятые–семидесятые годы, на пике великих сибирских строек, вообще ставила вопрос о выделении из Иркутской области и создании своей – Братской области. Или возьмем Ангарск. Это сейчас мы видим, что его элита измельчала, даже не смогла договориться о выдвижении от города консолидированного кандидата на последних выборах в Государственную Думу. А мы же помним, как в семидесятые, восьмидесятые и даже девяностые годы Ангарск по многим показателям, в том числе кадровому потенциалу, мог соперничать с областным центром.
 Но ваш вопрос, я понимаю, о том, что некие люди из этих муниципальных элит пришли или могли прийти на областной властный олимп. Вот, говорите, с Юрием Ножиковым пришли «братские». Да, пришли. Пришли трое, назову поименно – Владимир Яковенко, Борис Васильев, Юрий Кустов, причем не сразу, а по одному, начиная с 1992 года, когда экономика области уже лежала на боку. Однако в ближайшем окружении Ножикова всегда было больше «иркутских»: Виталий Баландин, Василий Бердников, Владимир Дворниченко, Борис Сюткин, Юрий Курин – и этот список можно продолжить. Или что едва не пришли «черемховские». Ну стал бы Иван Щадов губернатором, а на тот момент он уже давно был «иркутским», а не «черемховским», – и кого бы он взял в свою команду из числа земляков? Уверен, не более одного–двух человек. Как спустя полтора десятка лет другой «черемховский» – Сергей Ерощенко – прекрасно обошелся без оных. Или сейчас – «ангарские». Сколько их на нашем олимпе? Двое – губернатор и руководитель его администрации. Остальные – «иркутские»…
 Проблема здесь в другом, и я об этом частично уже сказал. Поясню пословицей от Владимира Даля: «Каков поп – таков и приход». Другими словами, как первое лицо выстроит отношения с элитой, так они и будут складываться.
 Возьмем «приезжих» уже в нынешнем веке. Мы же помним, в какой шок местную элиту привели первые решения Александра Тишанина на посту губернатора: отказ участвовать в начавшемся освоении Ковыктинского газоконденсатного месторождения и представление на утверждение Законодательного Собрания в качестве своего первого заместителя никому не известного главу администрации одного из районов города Челябинска. Ну а дальнейшие непродуманные решения в управленческо-распорядительной сфере и особенно кадровая свистопляска с привлечением огромного числа «варягов» и вовсе предопределили его неизбежную отставку.
 На подобный путь встал и сменивший Тишанина Игорь Есиповский, который сделал своей «правой рукой» тоже «приезжего», а тот, в свою очередь, потянул других «приезжих» – но вмешалась трагическая кончина самого главы региона.
 Безусловно, Дмитрий Мезенцев учел этот «косяк» своих предшественников и сделал ставку на местные кадры. Примечательно, что его кандидатуру, внесенную Президентом Российской Федерации для наделения полномочиями губернатора, единогласно поддержали все 50 присутствовавших на сессии депутатов Законодательного Собрания. Тогда как против наделения полномочиями Тишанина были двое, а Есиповского – восемь депутатов. В целом Мезенцев сдержал данное при вступлении в должность обещание «придерживаться принципа командной, партнерской, товарищеской работы правительства, депутатов Законодательного Собрания». Хотя как политик в своей деятельности допустил ряд промашек, которые в «плюс» ему не зачлись. Например, провальные для «Единой России» выборы мэров ряда крупных городов области.

 – А с «иркутскими» первыми лицами и вовсе должно было быть по-другому…

 – Вы, конечно, прежде всего имеете в виду Говорина? Должно, да не вышло. Борис Александрович на первые выборы в 1997 году шел почти со стопроцентной поддержкой элиты во главе с Ножиковым, ко второму сроку растерял её до половины, а к третьему – и оставшаяся половина поредела. Так что, видя это, в Кремле не рискнули дальше доверять ему руководство областью. Примерно то же произошло и с Сергеем Ерощенко, хотя на вершине регионального олимпа он пробыл всего три года. И для одного, и для другого бумерангом обернулось их стремление «построить», а то и вовсе подмять под себя элиту. Да, она допускает расколы и перебежчиков внутри себя. Да, с другой стороны, она готова консолидироваться вокруг первого лица, когда есть важная идея или задача. Однако она не допускает его «пресса», абсолютного доминирования над собой.

 

Иван Щадов в пору своего политического расцвета. С Александром Лебедем

– И в заключение хочу спросить о нашей творческой элите. Что она собой представляет, и каковы её взаимоотношения с властной элитой?

 – Творческая элита далеко не ушла от всей массы творческой интеллигенции, которую идеологи советской власти называли то «гнилой», то «аполитичной», то, наоборот, – «верными помощниками партии в великом деле коммунистического воспитания народа». А в восприятии нынешней господствующей элиты, мне кажется, люди, созидающие культурные ценности, – не более чем обслуживающий персонал. Правда, и общественные запросы творческой интеллигенции сегодня, к сожалению, ограничиваются у писателей, в основном, просьбами к властям выделять больше денег на издание книг, у музыкантов – на приобретение инструментов, театральных деятелей – на новые спектакли, у художников – просьбами не повышать плату за аренду мастерских. Повторяю, никаких других общественных запросов у нашей творческой элиты нет, отсюда и её взаимоотношения с властной элитой…

 

Светлана Фомина, фото Виталия Белоколодова, из архива редакции

Иркутские кулуары