Он – уполномочен!

Подробности

Создано: 28.12.2012 00:09

Просмотров: 3246

 

 

С Валерием Алексеевичем Лукиным, ныне уполномоченным по правам человека в Иркутской области, мы встретились в его кабинете. Сорок минут на разговор, потом ему надо куда-то срочно бежать, кого-то выручать. Времени на сибаритские чай–кофе не остаётся совершенно, поэтому – сразу к делу.

 

– На каких музыкальных инструментах вы играете? Какие освоили?

 

– На нервах чиновников. Хотя мы применяем только дополнительные меры защиты граждан, а есть ведь основные, которые предусмотрены: прокуратура, суд, следственные органы, Роспотребнадзор.

 

– А вы раньше себе представляли тот объём работы, её характер, с которыми здесь вам пришлось столкнуться?

 

– Примерно представлял, будем так говорить.

 

– А, это, наверное, потому, что в профсоюзе ещё поработали, да?

 

– Ну да. И я же был инициатором введения института по правам человека в Иркутской области, когда был депутатом. Дело в том, что федеральный закон по правам человека предусматривал только возможность наличия таковых в субъектах Федерации, поэтому должна была быть политическая воля. А для этого нужно было внести изменения в Устав Иркутской области. И я был инициатором тогда, когда собрал 15 подписей депутатов для того, чтобы эти изменения в Устав внести. Сложно было даже эти 15 подписей собрать. Это как раз был переход от второго созыва Законодательного Собрания к третьему.

 

– Губернатор тогда был против?

 

– Да, Борис Александрович Говорин ставил под сомнения необходимость всего этого дела. Тогда же у нас ещё была комиссия по правам человека при губернаторе. Он считал, незачем дублировать. Но всё-таки подписи удалось собрать и внести такую инициативу. Потом прошли выборы, меня не избрали в Заксобрание на следующий созыв. Тогда я пришёл на работу в профсоюз, в областное его объединение. А в новом составе председателем Законодательного Собрания стал Виктор Кузьмич Круглов. Я напомню, что если и есть какая-то законодательная инициатива, то её нужно дальше двигать. Мало внести – надо проголосовать. Большинство депутатов согласились с тем, что нам нужен институт, защищающий права человека. Процесс пошёл дальше, и я принимал активное участие в подготовке закона.

 

– И сегодня вы, как уполномоченный исполнитель, не ругаете себя за ту инициативу?

 

– Я нисколько не жалею. Прошло уже пять лет деятельности этого института, и, по крайней мере, я вижу, что он востребован. Люди обращаются, потому как с правами человека у нас не всё в порядке.

 

– А почему?

 

– Особенность у нас такова в России. Как говорят: закон – что дышло, куда повернул туда и вышло. То есть считают, что он не обязателен для всех. Для начальника закон, для подчиненного – не закон. Проблема есть. Но мы в России не одиноки – институт уполномоченного по правам человека работает более чем в 100 странах. Конечно, объём жалоб там может быть другой, структура другая. В так называемых развитых странах преобладают жалобы по соблюдению политических, допустим, прав. У нас это не так, у нас много социальных проблем. Я, например, совершенно не ожидал, что большая почта, касающаяся соблюдения прав граждан, будет идти к уполномоченному из мест лишения свободы. Правда, критически к этому отношусь, потому что многое там происходит не без участия адвокатов, которые надоумливают осуждённых, помогают писать. Им же тоже надо отрабатывать свой хлеб, будем так говорить. Видно, что писали адвокаты, но ко мне они обращаются не по адресу. Им просто надо отправить послание во все инстанции. Я всегда – и когда работал в профсоюзе и депутатом в Законодательном Собрании – критически относился к таким жалобам, которые отправляют по множеству адресов. Тогда все друг на друга смотрят, ждут, кто первый ответит, – и реально этим никто не занимается. Поэтому я сейчас это постигаю.

 

– А к вам не обращаются по политическим жалобам?

 

– Бывает. Как-то граждане пытались провести пикет, связанный с проблемами Байкала, в районе железнодорожного вокзала. Им комиссия при администрации города сказала: вы идите и получите разрешение у владельцев этой территории. Запрета фактически не было, а они поняли как запрет – и написали мне жалобу. Я стал разбираться, в том числе направил запрос в прокуратуру. Мне в прокуратуре сказали – пусть бы и проводили. Беда у нас в той части соблюдения законодательства, что у нас вообще не развито правовое просвещение. Ну совершенно нет системы. Я попытался, написал губернатору: может, мы рассмотрим программу правового просвещения граждан или закон о правовом просвещении. Кстати, закон об экологическом просвещении у нас есть, а вот о правовом – нет. Я считаю такое просвещение очень важным.

 

– Насколько я знаю, губернатор неплохо относится к вам лично и к институту уполномоченных по правам человека, да?

 

– По крайней мере, он дал мне сотовый – если уж совсем припрёт. Острые вопросы можем обсудить с ним без лишних проволочек.

 

– У многих людей, которые приходят к нам учиться профессии, один и тот же вопрос, ну, помимо зарплаты: «А чего нельзя писать, кого нельзя ругать»? Они родились в свободной демократической стране…

 

– Да какой свободной-то!? Это ещё пообсуждать надо!

 

– А вам самому-то прав хватает?

 

– Нет. Дело в том, что мы, наш институт, не обладаем властными полномочиями. Мы только делаем запросы и рекомендуем. И здесь, как у всех уполномоченных сил, большую роль играет авторитет, потому что не всё в законе можно прописать. Некоторые вопросы, если говорить о законе об уполномоченном по правам человека, требуют корректировки. С чем-то я не могу согласиться. Например, когда уполномоченный отправляет запрос, высказывает своё мнение по той или иной позиции, и… не получает конкретного ответа. Это мы обсуждали на встрече с Путиным. Сейчас я готовлю законодательную инициативу о внесении изменений в наш областной закон, в котором мы пропишем обязательность отвечать по существу. Да, я могу ошибаться, потому что это моё субъективное мнение по той или иной ситуации. Допустим, решение суда есть, а я считаю, что оно несправедливо, и высказываю свою позицию – я имею право на это. И если с чем-то в докладе исполнительные органы несогласны, они аргументированно должны сказать, почему. Оставлять без изменений нельзя. Вот я сейчас отправил анализ данных по жилищным делам – по вопросам проживания людей в ветхих домах, о переселении, о сиротах – в администрацию Иркутска. Но об этом же в позапрошлом году уже был специальный доклад! Отправили его, в том числе, и в органы местного самоуправления. Никакой реакции! И анализ, который я провёл за прошлый год, очень похож на анализ года нынешнего – всё повторяется. Это ж ненормально!

 

– А на встрече с Путиным что вас удивило и что – не удивило?

 

– Заорганизованность проведения. Нас было 66 человек из разных регионов. Накануне мы проводили заседание Совета, на котором обсуждали, какие вопросы прежде всего поставить – это же была первая встреча уполномоченных по правам человека с президентом страны за всё время существования института, за 15 лет. Конституция предусматривает более 40 прав и свобод человека. А возможность была обсудить всего 4–6. Тогда мы договорились не поднимать вопросы местного значения – только федерального, хотя Совет у нас межрегиональный. Нам сказали: вам полтора часа, имейте в виду, на выступление не больше 5–7 минут каждому. Вот выступите – там полчаса ещё будет свободных. А президент отнёсся к нашей встрече не формально: зашёл и изменил формат – после каждого выступления комментировал, задавал уточняющие вопросы. Конечно, у людей желание высказаться было большое.

 

– Общаясь с уполномоченными других регионов, вы для себя как бы определили место Иркутской области среди других субъектов Российской Федерации?

 

– Мне трудно сказать, я так плотно ещё не обсуждал эту тему со своими коллегами. В основном мы осуществляем общественный контроль. И когда я читаю доклады уполномоченных других регионов, то смотрю, что у них нового, хочу что-то и у себя внедрить. У нас, например, есть проблема. В муниципальных образованиях предусмотрена возможность наличия моих полномочий. А этого за 5 лет институт не создал, ну то есть – представителей уполномоченного по правам человека в муниципалитетах нет. А нарушений очень много. Так вот, моя задача – найти людей, которые могли бы работать на местах. Только на общественных началах.

 

– Ну вы наверняка будете искать среди журналистов, да? Вообще, почитываете прессу?

 

– Почитываю. Сейчас задают острые вопросы, раньше этого не было.

 

– А какие проблемы вы берётесь рассматривать, какие – нет?

 

– Строго говоря, я должен рассматривать только жалобы, и то не все. Я не могу, например, рассматривать жалобы между физическими лицами – это не ко мне. Я не могу рассматривать жалобы, если гражданин никуда не обращался. А вот если он обратился в органы государственной власти, в муниципалитеты, и ответом не удовлетворён, тогда я могу подключаться. Остальным я просто даю консультацию, хотя некоторых это не удовлетворяет, но таков закон. Правда, иногда, даже не получая жалоб, я могу инициировать рассмотрение каких-то общественно значимых вопросов, я имею такую возможность.

 

– А люди часто приходят скандалить? Я так понимаю, среди жалобщиков ещё большая категория психически неуравновешенных людей…

 

– Я не доктор. Ко мне приходят разные люди, некоторых не удаётся убедить, доказать им, что они не правы в своих обращениях и других действиях. Таких единицы, но неприятности я от них получаю. Бывает. Но я считаю своим долгом сказать такому человеку, что он не прав, и, по крайней мере, не обещаю сделать то, чего сделать не смогу.

 

– А с благодарностью людей уже сталкивались или пока чувствуете, что вами только пользуются?

 

– Пока был депутатом – да, чувствовал благодарность. В нынешнем качестве пока нет.

 

– Психологически вы ощутили, что на вас что-то навалилось дополнительное?

 

– Конечно, ощущаю. Но я сознательно на это шёл. Считаю, что КПД у меня небольшой, и в депутатской деятельности, и в профсоюзе так же. Но то, что я делаю полезного, нужного, может, и немного, но я знаю, что кроме меня этого не сделает никто. И удовлетворение от сделанного какое-то есть.

 

– Бывает, что ночами не спите из-за какой-то жалобы?

 

– Бывает, ну, особенно сейчас – возраст, может быть, такой. Раньше набегался-набегался и уснул, сейчас всё обострённей как-то.

 

– Как часто вы руководствуетесь интуицией, личными ощущениями, что справедливо, а что – нет?

 

– Ну как часто? Всегда. Это в крови.

 

– А вы всегда правы?

 

– Не всегда. Бывает, послушаешь других – и можешь пересмотреть свою точку зрения. Бывает такое при обсуждении каких-то вопросов, в том числе в парламенте. Я противник того, чтобы не присутствовать на заседаниях, заочно голосовать – у нас как-то предлагали такую возможность внедрить. Как раз во время дискуссий можно свою точку зрения и изменить.

 

– Как в вашей семье относятся к вашей новой работе? Обижаются, что мало дома бываете, нет?

 

– Наверное, в семье привыкли. Они уже, как и я, не могут представить меня каким-то другим.

 

– У многих мнение, что Родина катится куда-то не туда. Что вы думаете на этот счёт, как гражданин?

 

– А я себя, кстати, и не разделяю на уполномоченного и человека. А вообще, Родину ведь не выбирают, да? Потенциал, который есть у нашего государства, к сожалению, не реализуется в полной мере. Наверное, потому, что не сложилось нормальной политической системы. Что-то похуже, что-то получше, чем в 90-е. У многих надежды не оправдались. Жили и были воспитаны в другой системе, и адаптировать человека в новых условиях достаточно сложно.

 

– А позитивное видите хоть что-нибудь в нашей жизни?

 

– Ну что мы сейчас живы, ёлки-палки!

 

– А вам сколько лет?

 

– Шестьдесят восемь.

 

– А вы спортом занимаетесь? Видно, что вы в хорошей форме…

 

– Да. Раньше занимался очень активно – в школе, в институте. Лыжи, бег. Я и до сих пор считаю своим долгом принимать участие в кроссах, в «Лыжне России». Я для себя решил: если ещё есть желание принимать участие в соревнованиях – значит, ты годен для государственной службы!

 

 

 

СПРАВКА:

 

Валерий Алексеевич Лукин родился в Иркутске, после окончания Политеха уехал по комсомольской путевке на строительство Усть-Илимской ГЭС. Избирался секретарем комитета ВЛКСМ, председателем объединённого профкома строительства ГЭС, ТЭЦ, Энергобумремонта, возглавлял одну из крупнейших в Иркутской области и в лесной отрасли России профсоюзную организацию Усть-Илимского ЛПК. Член ЦК профсоюзов работников лесных отраслей РФ. Награждён медалью «За трудовое отличие». Дважды избирался депутатом Законодательного Собрания Иркутской области от Усть-Илимска. Всегда считал и считает, что забота о человеке труда должна быть главной, приоритетной целью в работе этого областного органа власти. В первоочередном порядке принимал меры к разработке и принятию законов социальной направленности. Работал заместителем председателя Иркутского областного объединения организаций профсоюзов. С июня 2012 – уполномоченный по правам человека в Иркутской области. Отличается прямотой характера и жизнелюбием.

 

 

 

Журнал "The ONE", декабрь 2012 года