Самое удивительное – это память

Подробности

Создано: 16.03.2020 21:25

Просмотров: 3583

Выхваченные слепки времени в виде фотографий, которые можно бесконечно долго перебирать в гостях, потом так удивляться и радоваться разным курьезам, как будто это твоя жизнь, твои события, твоя маленькая и странная жизнь.

Мы сидим в мастерской у Александра Сергеевича Шипицына и перебираем ворох иллюстраций, сначала его офорты, экслибрисы и эскизы, а затем переходим к столу со старыми черно-белыми фотографиями и не можем остановиться – мы листаем альбомы, перекладываем кучки фотографий, рассматриваем лица – фигуры, позы, где каждого застиг миг фотосъемки.

–  Могу сказать откровенно: из каждой группы выпускников факультета искусствоведения лишь 2-3 человека остаются в искусстве и начинают писать. Сейчас при Политехе целых три таких факультета, потому они выпускают больше людей каждый год, чем одно наше училище.

...Перед нами фотография молодежи, где они едят хлеб и соленые огурцы прямо на завалинке у старого дома. Александр Сергеевич к этому поясняет:
–  Это мы после лыжного похода. Прямо на пеньке. Рядом сидит моя жена.

– Вижу у вас фотографии и из Средней Азии, получается, вы и там бывали?

–  Мне кажется, там я собственно и научился рисовать… за три месяца. Жизнь заставила. Мне надо было оправдать такой свой художественный загул этим. И вот практика и постепенное вникание в жизнь немного странную, но такую теплую, простую, приятную и естественную вынудила меня буквально жить искусством. И так через всю Азию: деньги кончались – просился в местных союзах в их ряды, мне давали крышу и заказы; был спасен – и ехал дальше. Встретился с выпускниками Душанбинского училища там – они же мне всё подсказали. Говорили-то мы на одном с ними языке, жизнь у нас была одна. В Самарканде у меня, к примеру, кончились деньги. Советские рубли! И я, совсем юный, пришёл в их Союз художников и объяснил им свою ситуацию. Они дали мне работу и мастерскую, никаких сложностей она не представила – получил честно заработанные советские сто рублей и дальше поехал в Азию.

– Получается, чтобы стать путешественником – надо стать художником?

–  Или даже наоборот. Когда в свои годы окончил художественное училище, то поехал работать в Красноярск на корпункт ассистентом кинооператора. Соответственно, вот на этом фото – оператор, с которым работал в Омске. Фамилия его Двигубский. Москвич. Он оканчивал режиссерское отделение хроникеров. И это мы вот с ним в Якутии за Полярным кругом. Среди оленей и чукчей, так сказать, уже.
И эти перемещения, где я бывал, не одно какое-то место, а целая мозаика – как-то кажется даже не очень реальным и бывшем чуть ли даже и не со мной.
Вот, к примеру, и Италия. Колизей. Рядом со мной стоит Шелтунов-страший. А вот две обнаженные купальщицы. Где-то в Сибири. Кто это – уж не важно.

Сейчас всё изменилось. Если раньше везде хорошо принимая – хорошо к тебе относились. По крайней мере, там отношения тёплые, добрые и – по-хорошему. Путешествую по Союзу, всегда легко было найти место для ночлега, работа тебя сама находила, и люди были крайне простые и гостеприимные повсюду.

Три месяца я жил и ездил по Средней Азии и каждый день делал по 5-6 рисунков. Все двери были открыты, и повсюду тебя ждали и были рады. Сейчас же куда ни кинь – всюду ныне обман. Отправляя выставку в Омск, например, я могу потом недосчитаться нескольких работ. За них приходит благодарственное письмо, хотя никаких подарков мной сделано не было. Но не все поменяли ментальность – до сих пор остаются приятные исключения.
Чаще всего люди сдают твои исчезнувшие работы в музеи. И ты узнаешь, что в таком-то музее твои работы хранятся. Тоже приятно. Музеи всё ж таки… Из всех иркутских художников могу отметить только Евгения Турунова, которому доверяю свои работы. Деньги за них из Китая он мне регулярно привозит. Таким образом, вопрос с работами решается через отношения.

Художник не должен быть удовлетворён, хоть в малой мере, результатами своего труда, поскольку всегда знает:  можно сделать что-то ещё лучше, более проникнуться в глубь и сущность того материала, с которым работал, и яснее выразить свои чувства и мысли. Даже если художник как высший судья своего творения сочтёт свою работу полностью законченной, он не может почивать на лаврах: его судьба – идти дальше, а всё уже сделанное рассматривать как некую ступень своего развития по пути к совершенству, у которого нет ни начала, ни конца.