вверх
Сегодня: 08.11.24
8.png

Счастливые Глюки

 

Сначала я хотела написать исключительно про Лялю. Потом поняла, что про Лялю без Димочки рассказать невозможно. А дальше выяснилось, что Глюк – это не только по-немецки «счастье». Это большая дружная иркутская семья!

 

Они гордятся дочерьми, зятьями, внуками-внучками. Правнуком! Старший внук, Дмитрий, программист, работает даже с зарубежными заказчиками. Младший внук – тоже Дмитрий и тоже компьютерщик. Внучка Юля подарила правнука Алёшку. Аня поступила на бюджет в университет на журналистику. Младшая внучка Сашенька – ровесница правнуку, они во второй класс ходят. Зятья, Юрий Пронин и Артур Пьянов, известные журналисты. Старшая дочь Эмилия – дизайнер компьютерной верстки.

 

Таня – тоже дизайнер полиграфии, а еще отличный фотограф.

 

А начиналось всё… Боже, как давно всё начиналось! В марте наступающего года будет 55 лет их совместной жизни! Конечно, никто секрета такого семейного долгожительства мне не раскрыл, как я ни расспрашивала, вероятно, это тайна. Пришлось самой додумывать. И может, дело в том, что Дмитрий Сергеевич, геолог, кандидат геолого-минералогических наук, раньше по полгода проводил в экспедициях, а теперь в основном живёт на даче. Альбина Васильевна – книжный редактор, ей ближе город, и только летом она переселяется на природу поближе к обожаемым грядкам. Жить врозь – и радоваться встречам… Чем не рецепт семейной идиллии? А может, тут просто любовь?

 

 

 

В день свадьбы, 55 лет назад, Кировский ЗАГС г. Иркутска

 

Ляля: Никогда вопрос о счастье меня не занимал. Думаю, потому, что оно, счастье, сопровождало меня всю жизнь! Да и не сохраняла я его, оно как-то со мной всегда – и во мне тоже.

 

 

Встреча Нового, 1971 года

 

Познакомилась я с Альбиной Васильевной Глюк – все почему-то зовут её Лялей – больше 20 лет назад в Восточно-Сибирском книжном издательстве, крупнейшем за Уралом. Теперь его нет. А Ляля и уникальная серия «Полярная звезда» – есть! Многие, думаю, с давних пор помнят книжки в шоколадно-зелёных обложках с портретом декабриста посередине. Альбина Васильевна продолжает редактировать этот проект, работу над которым начала в издательстве Аграфена Савельевна Лысенко аж в 1979 году! Правда, теперь научная и редакторская деятельность идёт уже на базе Музея декабристов, куда Альбина Васильевна передала весь немалый архив, оставшийся у неё после развала издательства в середине 90-х. Сейчас Музей декабристов можно назвать настоящим издательским центром. И получается, что на данный момент свет увидели уже 28 томов общим тиражом 950 тысяч экземпляров, в них записки, сочинения декабристов, их письма, которые позволяют читателю почувствовать, понять, что это были за люди.

 

– А кто вам лично из декабристов более симпатичен?

 

Ляля: Мне очень трудно назвать любимчика, каждый новый том – это новая история жизни. Они мне все как родные! Никита Муравьёв нравится. А какие письма у Батенькова! Вот он пишет дочери Волконского Елене: «Не знаю, впрочем, к чему я вам гожусь, но в моём сердце вы всегда найдёте уголок, собственно вам принадлежащий. А может, и сами вздумаете сложить туда что-нибудь от себя, как в верное хранилище. Не мрачное, тёплое, симпатичное, неприкосновенное своё для вас!». Пущину пишет: «Не называю вас, Иван Иванович, ни нежными, ни благодарственными именами. Душа моя полна убеждения, что мы очень близки друг другу!».

 

 

Дмитрий Сергеевич Глюк

 

К разговору присоединяется Дмитрий Сергеевич, Димочка, как зовёт его Ляля:

 

Димочка: Какие тёплые слова! Декабристы – люди воспитанные, многие из них были дворянами, у них было особое воспитание (гувернеры, личные учителя – особая среда).В советское же время всё воспитание свелось к образованию. А образование это не воспитание – это разные вещи!

 

Дмитрий Сергеевич знает, о чём говорит. Он, человек тонкий, чуткий, серьёзно углубился в свою родословную и видит, как коварны бывают времена. Но об этом позже.

 

 

Дмитрий Сергеевич Глюк в детстве

 

Л.: Мы совершенно потеряли культуру эпистолярного жанра. А почитаешь письма декабристов, и так тепло становится на душе! Трубецкой мне нравится как личность, меня привлекла любовь к нему составителя тома Трубецкого – она его иначе как Серёженькой не называла. Валентина Прокофьевна Павлова жила в Петербурге, я с ней всегда встречалась, когда приезжала в Питер для работы с авторами. Нынче два года, как ее не стало, 92 года ей было. У нас с ней завязались дружеские отношения, она мне была как старшая сестра. Её позиция шла вразрез с тогдашним научным представлением, которого придерживалась академик Милица Васильевна Нечкина, главный редактор серии. В советское время официально считалось, что Трубецкой предатель, изменник, он не вышел на площадь, когда всё было подготовлено, смалодушничал. И поэтому будто восстание потерпело поражение.

 

Д.: Трубецкой не вышел на площадь, потому что уже видел, что восстание обречено на поражение и его приход привел бы к еще большему кровопролитию. Его товарищи, правда не сразу, его поняли. И потом, когда их сюда сослали, никто в укор ему это не ставил.

 

Л.: Такая точка зрения Валентины Прокофьевны, поддержанная Семеном Федоровичем Ковалем, заместителем главного редактора серии, впервые в науке прозвучала именно в нашей серии. А еще мне очень хочется успеть выпустить том с письмами Сергея Волконского. Пока в серии вышли только его записки. Работа в музее уже началась: создана рабочая группа, решается вопрос о копировании писем в архивах, переводе писем с французского, что тоже очень нелегкая работа – почерк у него был трудночитаемым. «Старый Волконский не очень любит писать письма, и это очень хорошо, потому что, даже если он сделает над собой усилие, никто его письмо прочитать не сможет», – писал в своем дневнике польский ссыльный Юлиан Сабиньский. А сам Волконский сообщал Александру Поджио, обладателю просто невозможного почерка: «Получил, любезный друг, твое письмо, другую неделю разбираю, еще не все прочел». Очень сложная работа предстоит. Ведь порой только на расшифровку писем у составителей уходят годы.

 

Мы ещё долго рассуждали о декабристах – кто они такие, чего хотели для России, а может, и для себя. Об их свободолюбии, о том, что они, участники войны 1812-го, зарубежных походов 1812–1814 годов, насмотрелись в Европе на демократию и мечтали свою страну видеть передовой, продвинутой, а не засыпающей, каковой она тогда была. Говорили о монархии и о монархическом складе нашего народа. И Дмитрий Сергеевич подвёл черту:

 

Д.: Нам не монархия нужна и не монарх, а сильная личность. При этом личность, пользующаяся уважением народа и способная убеждать его в своей правоте!

 

 

А если вернуться к разговору о серии «Полярная звезда», то «сам факт академической – не по статусу, а по качеству – публикации источников в провинциальном ненаучном издательстве – это не просто уникальный, а невозможный по всем нормативам факт!» – так говорили в Санкт-Петербурге, отмечая 30-летие серии. Надо сказать, что с самого начала к работе над «Полярной звездой» были привлечены практически все декабристоведы страны. Эту серию не раз пытались отнять у нас столичные издатели. Уверяли, что в Иркутске мало сил, чтобы поддерживать высокий научный уровень издания. Но серию мы не отдали, и Иркутску по праву есть чем гордиться. Практически в каждом томе есть что-то, о чем можно сказать: впервые. И если вам понадобится какая-то информация о людях или событиях XVII–XIX веков, вы обязательно найдёте её в томах серии «Полярная звезда».

 

 

Оформление серии таково почти 40 лет

 

Л.: А мне хочется вспомнить об одном знакомстве. В конце 1988 года в издательство на имя директора, тогда им был Юрий Иванович Бурыкин, пришло письмо. Автором его оказался праправнук декабриста Ивана Дмитриевича Якушкина Дмитрий Иванович Якушкин. Он писал: «В традициях нашей семьи есть правило не использовать свою фамилию для каких-либо целей, и если я обращаюсь к вам с просьбой выслать мне две книги, недавно изданные у вас, то это обусловлено только большим желанием их прочесть». Письмо было передано мне, книги я отправила, и завязалась нечастая, но регулярная переписка. Я в это время как раз готовила том сочинений Ивана Дмитриевича Якушкина. Дмитрий Иванович присылал фотографии своих предков, помогал советами, интересовался, как идёт работа. О себе он ничего не писал, только об интересах, связанных с книгами. И я никак не могла понять, кто он, чем занимается. В 1994 году я получила из Москвы толстый конверт, подписанный не его рукой… Жена Дмитрия Ивановича сообщила о его смерти и прислала кое-какие вырезки из газет с некрологами, в том числе и из «Нью-Йорк таймс». Оказалось, что Дмитрий Иванович – участник Великой Отечественной войны и Парада Победы 1945 года, один из руководящих сотрудников внешней разведки, генерал-майор КГБ СССР, журналист, долгие годы был политобозревателем ТАСС! А сын его, Дмитрий Дмитриевич Якушкин, работал пресс-секретарём у Бориса Ельцина. Вот такие интересные родственные связи.

 

– А я читала, что у Дмитрия Сергеевича Глюка, фамилию которого носит большая иркутская семья, в родственниках поэт Василий Жуковский. Это так?

 

Д.: Да. И не только! Экзотичность моей фамилии – она ведь и в Германии редкость! – и насторожённое отношение ко мне некоторых одноклассников (а это было послевоенное время) привели к тому, что я рано начал интересоваться историей своей фамилии и семьи. С отцом встретиться мне было не суждено – он пропал без вести в начале 1942 года на фронте в Крыму, и я расспрашивал мать, теток. Родная сестра отца тётя Лиза рассказала, что она узнала от своего отца, моего деда Вильгельма. Оказывается, родоначальником нашей фамилии в России был пастор Глюк, который попал в плен во время Русско-шведской войны в начале XVIII века. Ещё (под большим секретом, чуть ли не шёпотом) она сказала, что у пастора Глюка какое-то время была на воспитании Марта Скавронская, будущая жена Петра I, первая императрица России Екатерина Алексеевна.

 

– Вот это история!

 

Д.: Да! Вообще-то, фамилия Глюк (в переводе на русский – «счастье») явно имеет рыцарские корни – это прозвище. В Средневековье рыцарей различали по месту рождения или жительства (Д’Артаньян, Д’Арк и т. д.) или по прозвищу (Ричард Львиное Сердце, Фридрих Барбаросса – рыжебородый, Карл Смелый и т. д.). После смерти рыцаря его поместье делить между наследниками не полагалось, его получал старший сын, второй сын шел служить королю, герцогу. А третий, как правило, становился священником. По-видимому, отец или дед Иоганна Эрнста Глюка был третьим сыном рыцаря и поэтому стал священником, а его сын пошел по стопам отца. Иоганн Эрнст окончил два университета (Виттенбергский и Лейпцигский). Изучал там богословие, риторику, философию, медицину, геометрию, историю, географию, восточные языки (в том числе славянские), латинский и древнееврейский языки. Пастор Глюк в марте 1704 года организовал в Москве на Покровке (ул. Маросейка, 11) в доме боярина В.Ф. Нарышкина первую в России бесплатную гимназию, которая была утверждена царским указом от 25 февраля 1705 года. Пастор перевел на русский язык учебники по истории, географии и ряду других предметов, а также получил заказ от Петра на перевод Нового Завета с древнееврейского на современный русский. Однако 5 мая 1705 года пастор внезапно умер, и перевод Нового Завета бесследно исчез. Обо всём этом, о других своих родственниках, среди которых есть и поэт Жуковский, я написал в статье «Тайна третьего сына, или Счастье на роду написано… (фамильные загадки под микроскопом современности)», которую в своём сборнике издала иркутская общественная организация «Родословие».

 

 

 

2003 год. В кругу друзей: Альбина Глюк, Семен Коваль, Аграфена Лысенко, Лина Иоффе

 

– Альбина Васильевна, а вы что-то об истории своей девичьей фамилии знаете?

 

– Корчуганова? Не очень много. Я из Красноярского края, родословной у нас занимается старшая сестра, она составила генеалогическое древо нашего рода, которое в ее квартире занимает всю стену! Наш папа был политработником разных уровней, в 1935 году его обвинили в сокрытии происхождения – он был из семьи середняка. Исключили из партии. Маме предлагали от него отречься, она не согласилась, у них уже двое детей тогда было – мои старшие сёстры Галина и Ревмира. И её тоже исключили из партии. Папа писал письмо Калинину. Их потом обоих в партии восстановили, у мамы даже памятный знак есть «50 лет пребывания в КПСС». Папа без вести пропал в войну. Мама долго прожила. А вообще, она была из семьи бедняка, образования не получила, но писала и читала хорошо. Много лет работала начальником отделения связи.

 

 

Со старшими сёстрами

 

– Откуда же у вас такая любовь к языку, пристрастие к чёткости, грамотности, скрупулёзности?

 

Л.: Сама до сих пор не пойму!

 

Вот если по правде, я не перестаю удивляться: мало Альбине Васильевне её профессиональной деятельности, она ведь ещё и курсы русского языка в университете два года посещала, три года участвовала в Тотальных диктантах. Нынче даже медальку ей дали! Потому что Ляля в диктантах всегда допускает ноль орфографических и от силы одну пунктуационную ошибку!

 

 

Л.: Я с детства чувствовала язык и знала правила. Сестра моя, на 11 лет старше, окончила пединститут и преподавала в нашей школе несколько лет, даже меня в седьмом классе учила. Однажды она попала в больницу прямо перед Новым годом, и у неё остались непроверенными сочинения моих одноклассников, оценки за полугодие не выставлены. Она меня попросила помочь… Я и помогла – сочинения проверила, оценки выставила! И ни одной запятой она у меня не выспорила! Очень мне было это приятно! Есть и более ранние воспоминания. Я во втором или третьем классе. Какой-то праздник. Одна пионервожатая вышла в зал, по-теперешнему холл, дети вынесли музыкальный инструмент, и кто-то крикнул: «О, гармошка!». А она так торжественно произнесла: «Не гармошка, а бОян!». До сих пор помню! А учитель русского языка говорила: «Вот тут, на бондюрчик, положите!». Это она имела в виду бордюр. Я её как-то поправила, а она мне высказала: «Когда будешь учительницей, тогда и будешь поправлять!». Я ей тогда ответила: «И буду!». Мою критичность, видимо, и дети переняли. Таня сидела на первой парте и поправляла свою учительницу в первом классе – видимо, чтобы «надевала пальто», а не «одевала». Сейчас же 99 процентов «одевают»! И «ложат». Но «ложат» всё же меньше. Я потом говорю: «Таня, неудобно учителя поправлять!». А она мне: «А пусть говорит правильно!». Я подумала: действительно, она же учительница! Я даже в Димочке чуть не разочаровалась, когда он (в общем-то, достаточно грамотный) мне в письме – по молодости ещё – написал слово «речка» с мягким знаком! Ужас!

 

 

Школьница

 

– Хорошо, что не разочаровались!

 

 

Хорошее настроение

 

 

В университете после экзамена

 

– Это точно! Жизнь ко мне вообще благосклонна. И свою работу в Восточно-Сибирском книжном издательстве, куда я пришла почти сразу после университета, и коллектив я вспоминаю с большим теплом! Это было настоящее братство! И мы не расставались, даже когда издательство уже распалось, встречались постоянно, так нам вместе было уютно! Лина Викторовна Иоффе, заведующая редакцией художественной литературы, а в последние годы издательства его главный редактор, на дни рождения и по другим каким-нибудь поводам, а то из без повода вовсе, писала стихи, мы потом их собрали и издали небольшой сборничек. Есть у неё слова, нам с Димочкой на золотую свадьбу подаренные:

 

«Знавали мы немало юбилеев –

Друзей, и учреждений, и музеев.

Но в годы каждодневного аврала,

Признаться, юбилеев было мало.

А радости, конечно же, бывали

В той жизни и у Димы, и у Ляли.

Гора рюкзачных каменных развалов,

Статьи в ученых западных журналах...

Приоритеты в доме – не посуда,

А словарей и справочников груда

И каторги лавина регулярной –

Являть на свет тома «Звезды полярной».

Пусть говорят о денежном прибытке –

Нет, здесь не делают такой попытки!

А если скажут: «Старые названья!»,

Промолвят: «Слишком умные изданья!

Убрать бы с полок Даля – Розенталя!» –

«Не выйдет!» – скажут Димочка и Ляля.

Здесь новое событье народилось,

Как видим мы, Иркутску пригодилось,

Сочтем итоги странного объекта:

Есть юбилей – любви и интеллекта!».

 

– А такая ваша счастливая фамилия как-то помогает по жизни?

 

Д.: Если честно, меня моя фамилия не раз спасала. Как-то в экспедиции на меня чуть не напал медведь! Остановился в трёх–четырёх метрах.

 

– Вы ему что, паспорт со своей фамилией показали?

 

– Да нет, он сам догадался! В другой раз вертолёт, в котором я летел, чуть не врезался в скалу. С полным основанием могу сказать: фамилия у меня говорящая!

 

И этого счастья, видимо, вполне хватает на всю семью Глюков. А может, и на весь город, где живёт эта семья? А может, как в детстве говорили: кто прочтёт эту статью – тоже будет счастливым?! Пусть будет так! Постановляю!

 

Фото из архива семьи Глюк

Светлана Фомина

Иркутские кулуары

Добавить комментарий

Защитный код
Обновить

Хорошо, что есть такой журнал, который нам помогает задуматься, обращает внимание на то, что в рутине мы стараемся не замечать, – да потому, что жить так проще, наверное... Иногда даже думаешь: вот что этим энтузиастам, этой Переломовой, Фомину и их журналистам больше всех надо, что ли? Ведь это такой труд, сколько времени, сил и нервов уходит на создание журнала. Остается сказать спасибо и пожелать развития и творческой бдительности к нелюбимому гламуру и пафосу.

Валентина Савватеева, стилист, имидж-дизайнер, директор Модельно-Имиджевой Студии NEW LOOK