Уроки Жени Гришина

Подробности

Создано: 01.02.2014 12:01

Просмотров: 2839

С учетом хоккейных страстей, разыгравшихся в нашем городе в последнее время, публикуем материал не из последнего. а из предшествовавшего новогоднему номера "Иркутских кулуаров". Это наш, так сказать, удар клюшкой...

Журналист Михаил Юровский не был близко знаком со своим героем. Но собирал, собирал и собирает – по крупицам – информацию о нём, так рано покинувшем нас и этот мир человеке. Легенде. Что-то не даёт Мише покоя в прекрасной и печальной жизни замечательного иркутского хоккеиста…

Дотянуться до звёзд и умереть молодым – это про него. Жить на пределе и сгинуть, а потом вновь мелькнуть и сгореть. С настояния редактора я делаю краткий экскурс в жизнь Евгения Гришина. Хоть и готова почти книга. Но она резкая и очень личная...

По иронии судьбы, полжизни живя на обочине так называемой иркутской журналистики, я имел странность побыть пару месяцев в штате спортивной газеты. Там и узнал Гришина. Аккурат перед новым годом холоднющего 2000-го надо было провести опрос хоккеистов о том, как они встречают Новый Год. Все как один сказали – с семьёй, но он – с друзьями. Вот в этом и была принципиальная разница между его коллегами, находящими укрытие в тёплой пещерке с телевизором, и нашим чемпионом, мёрзнущим после застолий на улице.

Теперь каждый его понимает – правда, по-своему. Ветеран команды, долгое время бессменный её капитан, Александр Шишкин, вернувшийся в своё время из Швеции, с большой теплотой вспоминает юное дарование сибирской окраины...

– Это был человек во всех отношениях разносторонний. Очень любил играть в шахматы. Например, во время выездных игр в Красноярск в поезде с Лихачевым (тренером. – Прим. ред.) сутками резались. Как человек увлекающийся, любил карты, нарды и гадать кроссворды. Насколько его помню, он всегда рано вставал и сразу шёл газеты покупать в киоск. Очень живо интересовался тем, что происходит в мире, большом спорте и даже политике.

Заложник любви народной

Лучший его год, на излёте – 1999-й, запомнился мне особенно ярко. Тогда мы взяли бронзу. Более того, Александр Шишкин, как и Василий Донских, утверждает, что у Гришина в их окружении никогда особых проблем с алкоголем не было. Все соблюдали меру и друг за другом даже приглядывали. Поскольку на носу бывали серьёзные матчи, расслабляться считалось неприемлемым…

Другое дело, что у Гришина по Иркутску было очень много друзей. Особенно – солидных. Имевших свои магазины, заправки, торговые павильоны. Они-то его и перепаивали часто. Конечно, их, утверждает Шишкин, интересовали не его скромные гонорары, а талант его как самого быстрого-лучшего хоккеиста Сибири. Он ведь реально был любимцем иркутской публики, обладавшим особым голевым чутьем, высокой скоростью, отличной техникой, маневренностью и напористостью. Ставил в тупик любую оборону соперников своим внезапным появлением вблизи ворот. В сложной игровой ситуации мог принять нестандартное решение. Неоднократно выручал команду в игре, в нужный момент мог забить переломные и решающие мячи. Обладал мощным ударом с правой руки, что позволяло ему отличаться при реализации стандартных положений.

То, что ему за всю его карьеру достались только машина «девятка» и двухкомнатная квартира для семьи, Шишкин считает мелочью. Особого интереса к технике Евгений никогда не испытывал. При том, что у выдающегося Жоры действительно было много друзей, готовых подвезти на тренировку и куда угодно. Кстати, эта кличка за ним закрепилась ещё и потому, что многим он запомнился именно в спортивной каске, на которой латинскими буквами было написано «JORA». Просто его чаще других можно было увидеть на тренировке и во время игры как самого активного.

– Смешливый и начитанный человек был Женька. Никогда не унывал, – дополняет рассказ Александр Шишкин. – С ним можно было поговорить на любые темы, причем Евгений был подкован во многих вопросах очень хорошо. Потом мне рассказывали, как после 2002-го года он ходил по трибунам в запущенном виде. Чтоб Гришин бомжем стал – не верилось...

Драма его жизни в том, что он не показывал своих слабостей, он их тщательно скрывал. До последнего. И любил смехом разбивать всякий чужой пафос. Увы, найти второе дно в Гришине не смогли даже его в последние годы многочисленные собутыльники – «друзья».

Недавно я был в Черемхово. Мне там, кроме первого Жениного тренера, не с кем общаться. И только Александр Денисов меня приючает. И только о Гришине мы вспоминаем. Странные и очень тесные с годами и у него, и у меня получаются отношения с Евгением. По признанию Александра Вениаминовича, в день смерти Жени, 23 января, он варит для всех ведро киселя и печёт блины.

Своим отчаянным отречением от мелкоэгоистичных принципов Гришин показывал, как можно и стоит прожить эту жизнь, которая на самом деле так прекрасна, потому что даёт возможность мыслить, понимать и действовать для других в тысячу раз больше, чем для себя! В ледовой битве он был как на ладони. Без борьбы и боя с самим собой он не мог жить, поскольку не отрекался от своей свободы, от способности жить интересом других, а не катиться туда, куда едут все. Быть собой трудно – и это видно по тому, как тяжко Жоре пришлось в последние годы жизни, но для него оставаться собой и бездомным тоже было делом принципиальным, так и не пошел на компромисс приспособления, угождательства.

Ему не повезло с самого рождения

Родители его отца Владимира были против брака их сына с матерью Жени Светланой. В итоге тому после менее чем года совместной жизни пришлось уехать, по родительской указке, на Дальний Восток, где ему электричкой вдруг отрезало ноги. От обильной потери крови отец младенца Евгения скончался почти сразу.

Много позже, уже заключая брак со своей единственной официальной женой Ириной,

Женя столкнулся с похожей проблемой: родители невесты так его и не приняли. Посчитали, что он неудачник, сирота без образования, ничего не сможет дать будущей семье. Они оказались неправы. Квартира, машина – как мало надо людям, чтобы начать кого-то уважать… Но и это было завоевано Гришиным на льду тоже. Хотя, по признанию Ирины Гришиной, она надеялась, что Евгений сможет своему сыну дать то, чего сам недополучил в детстве: любовь и заботу. Но он жил только спортом, им и болел.

Ему не хватало любви, а не слепого обожания вечно пьяной толпы. Катастрофически.

Жить свободно, даже и от общества, ранее носившего его на руках, тогда было делом чести. Многие посчитали, что Гришин сдался, сдулся и… опустился. Но мне кажется теперь, что он просто играл в свою игру уже вне обожания масс, просто на всё смотрел со стороны. По крайней мере, он всегда жил, как мог: принципиально честно, не боясь себя самого...

Гришин умер счастливым

Так считает Дмитрий Селезнёв, работник радиоцентра стадиона «Труд», очень хорошо и близко знавший Евгения на протяжении всей его яркой, но короткой хоккейной карьеры. Может быть, потому, что его всё-таки подняли из подвала, накормили, положили лечить... Тем более что и старый тренер Гришина Олег Георгиевич Катин говорит: чтоб добиться уважения и почёта именно в Иркутске – надо просто костьми тут лечь, не иначе.

– Если бы от меня – кстати, тоже хронического алкоголика – в своё время отвернулась семья, я так же свои дни закончил – где-нибудь на помойке, – сокрушается Дмитрий Селезнёв, не пьющий уже 17 лет. Радиоинженер лучше всех прочих понимает трагедию Евгения Гришина. И прекрасно знает, что начни он сейчас выпивать – вернётся к тому, от чего избавился с таким трудом. Дима говорит: единственный способ спасения алкоголика – лишь завязка.

– А сколько мы с Женькой разговоров о вреде алкоголизма провели! – радиоинженер сам себе удивляется, – «Да, да – говорил Женька, – всё понимаю, завтра брошу!»... но, болея с похмелья, он имел вредную привычку опохмеляться – от неё все и спиваются, кстати. Факт в том, что завязавшего человека нужно каждодневно поддерживать, а не провоцировать...

Уж сколько бесов-искусителей в человеческом обличии его провоцировало – ведь легион! С Женькой же нужно было обращаться как с малым ребенком – постоянно опекать и смотреть. Его не нужно было и оставлять наедине с собой – чтоб он не замыкался в себе.

Дмитрий считает виноватыми в трагедии нашего Жоры его жену и Лихачёва. Если жена, получив от Женьки и квартиру, и машину, и сына, впоследствии травмировала его ментами, то хвалёный заносчивый президент клуба и в прошлом тренер просто психовал, сталкиваясь в очередной раз с непокорным и непростым «большим ребенком» Гришиным.

Сам Женька очень часто заходил в радиорубку стадиона «Труд», особенно тогда, когда перестал играть. Бомжу Жоре уже никто и не наливал – так запущен и страшен он был... Перед самой его смертью Селезнёв вместе с сибскановцем Сашей Никитиным уже почти уговорили его лечь в больницу. Но Женька опять отбился от послушания и где-то запил. А в каком именно подвале жил чемпион, они точно не знали. Пока не вышла та роковая моя статья в газете.

– Помню, пришёл он к нам в начале декабря 2003 года весь избитый – это бомжи, говорит. Просил помочь. Уже не деньгами – опекой. Согласен был лечь в психоневрологический диспансер на Пограничном. Решили мы его там закрыть – прокапать и пролечить, но... Договорились: в четверг приходи с паспортом – у нас будет игра, тут сразу всё и решим. А он не пришел. Страшно мне стало. Потому что понял, почувствовал – это его конец. Да тут его какой-то корреспондент в подвале нашел – шуму та статья наделала тогда...

Вася Карелин, работавший тогда на Областном телевидении, поехал в дежурном порядке снимать «горячий сюжет». И наткнулся на человека у 23-й школы на остановке. То был Гришин. Полураздетый, забытый Богом и людьми, на морозе в приступе эпилепсии. Его сразу забрали и повезли в больницу уже на Гагарина. Отмыли, прокапали гемодез.

А он так обрадовался, что вот ребята его всё-таки нашли, плакал, как ребенок, не верил... И от этого нервного нежданно-негаданного потрясения он и умер. Селезнёв поясняет это тем, что человек последние два года боролся за выживание, за свой быт в подвале. Уже совсем отчаялся вырваться оттуда – и вдруг... Организм его не выдержал. Хотя двоюродный брат Селезнёва, как раз занимавшийся вскрытием тела чемпиона, подтвердил, что ни отравления, ни повреждений внутренних органов у него не было! Печень у него была нормальная, сердце только большое, как и у всех спортсменов. Никакой физической патологии при вскрытии не обнаружилось, Женька оставался до конца весьма здоровым.

Дима отмечает ещё поразительную простоту и открытость Гришина. Женька был душой команды. Зато на игре он всегда был злым. Катался кое-как, говорят, – ну, да и что?.. Будучи мастером гола от Бога, Женька Богом и был к себе забран так же внезапно, как внезапно он умел забивать свои шайбы. Для тысяч болельщиков эта неожиданная смерть стала настоящим шоком. Более чувствительного и ранимого человека не было – подытоживает свои воспоминания Дмитрий Селезнёв. Чуть чего – срывался и... лечил свою душу, прежде всего, спиртным. И всё равно – с кем. Главное, чтобы его считали своим всюду. Комплекс вечного детдомовца, которому негде приклонить головы, который без страха и упрёка примет всех, как родных.

Почувствуем разницу

…Между гением и безумным то сходство, что оба они живут в совершенно другом мире, чем все остальные люди, – говорил Шопенгауэр, окончивший свои дни в душелечебнице. Потому подбирать какие-то общие объяснения, кто виноват в такой контрастной судьбе Гришина, нелепо. По-другому ему было не дано и жить, и умереть. Другое дело, чему учит его жизнь самого лучшего бомбардира за всю историю иркутского, да и русского, хоккея?

СПРАВКА

Евгений Гришин родился 14 июля 1971 года в Черемхово. Нападающий, полевой номер 20. Мастер спорта по русскому хоккею. Во многом благодаря Гришину «Сибскана», теперь это «Байкал-Энергия», в чемпионатах страны становилась дважды «бронзовой», а в 1998 г. – «серебряной». Этот «серебряный» матч «Сибсканы» с архангельским «Водником» в финале чемпионата страны собрал на «Труде» 30 000 болельщиков. Абсолютный рекорд посещаемости хоккейных поединков. В этом была немалая заслуга Евгения Гришина. Именно его игру приходили смотреть иркутяне. Он признан лучшим бомбардиром за всю историю иркутского хоккея с 1961 года. В составе иркутской команды за период с 1989 по 2002 годы, отыграв 13 сезонов, забил 312 мячей в ворота противников высшей лиги. Ближайший конкурент, Виктор Шаров, забил на 122 мяча меньше Гришина. Четырежды входил в список лучших хоккеистов России, с 1995 по 1998 годы признан лучшим нападающим. Последний мяч Гришина – в ворота читинского СКА «Забайкалец» – забит 28 декабря 2002-го на 47 минуте матча. Болельщики помнили его как «дьявола на коньках», не дававшего покоя вратарям соперников и всегда вытаскивавшего всю команду из разных плачевных ситуаций. Скончался в 2004 году.