О гусарах, предках наших

Ну вот, зачем нам, современным людям, нужна история? Для чего нам помнить, например, войну 1812 года? Пышно отмечать 200-летие тех событий? Было, да прошло. Или – не просто было? Не зря прошло? Историк Александр Ануфриев, увлечённый своим делом человек, преподаёт в госуниверситете, руководит филиалом «Солдаты Отечества» музея Иркутска, копается в архивах и пишет книгу о роли иркутян, сибиряков в тех далёких событиях. Он знает, зачем нам нужно помнить.


 Историческая память – важная часть нашей жизни. Это наши корни, это наши предки. До сих пор в Иркутске живут Трапезниковы, Баснины, а ведь их деды и прадеды жертвовали очень приличные деньги для того, чтобы мы выстояли в той войне 1812 года. В ту пору народ действительно объединился, против врага выступили абсолютно все. Помогали, чем могли: кто мог – деньгами. Посмотрите списки жертвователей – тут и купцы, и мещане, и крестьяне. Кто несколько тысяч отдал, а кто 10 рублей, кто зерном помогал стране, продовольствием, кто одеждой, соболями. Шли в рекруты, шли добровольцами. Иркутск узнал о начале боевых действий только 9 августа, то есть, грубо говоря, французы уже подходят к Бородино – мы только узнаем, что началась война. Иркутский губернатор обращается к губернии с призывом сплотиться и поддержать. Общество, конечно, откликнулось. Считается, что всего Иркутская губерния собрала 185 тысяч рублей. По сумме сборов в Сибири это – первое место, среди всех губерний России – 19-е, это показатель достаточно неплохой, потому что были уголки, где о начале войны даже не слышали. Самое интересное, что первоначально жертвовали только деньги, а потом, особенно когда помогали в 1813–1814 годах, там были одежда, зерно и продовольствие. Я, правда, не знаю, как довозили, вероятнее всего, тоже продавали и превращали в деньги. Объединилось абсолютно всё население вне зависимости от вероисповедания, от сословной принадлежности.
 Такое объединение, конечно, не нравилось нашим противникам. Поэтому они стремились вбить какие-то клинья между сословиями. Рассказывают о том, что Наполеон, например, воюя в России, пытался отменить у нас крепостное право, чтобы стравить крестьян с помещиками. И, да, случалось, что слуги выдавали своих господ, ушедших в партизаны. Но предательств и предателей были единицы, широкого распространения такая практика не получила. Идея общей судьбы, объединения – она никуда не денется. Для нас, для россиян, сибиряков, это идея, видимо, тогда была очень важна. Думаю, актуальна она и сейчас.
 Будущий граф и генерал от инфантерии, а тогда просто штабной офицер Н.Н. Муравьев-Карский был свидетелем и записал в своих мемуарах воспоминание об одной из боевых встреч сибиряков с французами: «Я ехал по полю сражения мимо небольшого отряда иркутских драгун. Всего их было не более 50 человек на коне, но они неподвижно стояли во фрунте с обнаженными палашами под сильным огнём, имея впереди себя только одного обер-офицера. Я спросил у офицера, какая это команда? – "Иркутский драгунский полк, – отвечал он, – а я поручик такой-то, начальник полка, потому что все офицеры перебиты, и кроме меня никого не осталось". После сего драгуны сии участвовали ещё в общей атаке. Можно судить, сколько их под вечер осталось». Потери действительно были сумасшедшими. Штатный состав Иркутского драгунского полка был 845 человек, а по данным военного историка, который писал историю иркутского полка к концу 1812 года, то есть к окончанию войны, в полку осталось около180 человек, кто-то вообще приводит цифру 125. У Сибирского полка та же самая ситуация – 845 в начале, под конец в строю чуть больше 120. Но сибиряки всегда отличались стойкостью и силой характера. Сибирские полки – это абсолютно жуткое упорство, то есть там, где встали, их сдвинуть было невозможно.
 Почему сибирские полки оказались под Бородино? Ведь основная их дислокация – частично Забайкалье и так называемая Сибирская линия. В мирное время они держали границу, причём границу достаточно подвижную: со стороны Казахстана и Монголии её часто нарушали разбойничьи шайки. В 1808 году в преддверии войны было принято решение оставить здесь только гарнизонные полки и казаков, а все боевые части из Сибири вывести. Так они оказались на территории Белоруссии и приняли участие во всех крупных боевых сражениях, где наши предки проявляли и коллективную, и личную стойкость. Например, в Бородинском сражении основная часть сибиряков состояла в составе 24-й пехотной дивизии под командованием Петра Гавриловича Лихачёва, опытного генерала, отличившегося ещё в молодости в одном из походов Суворова. Стояли они на батарее Раевского, то есть это фактически центр, куда пришёлся основной удар французов. По словам современников, 24-я дивизия была уничтожена вся, где-то 80 процентов личного состава они там оставили. Причём Лихачёв к этому моменту тяжело болел, но не покинул дивизии. Сидел на походном стуле в переднем углу укрепления и руководил боем. «Стойте, ребята, смело, и помните: за нами – Москва!» – говорил он солдатам. А когда увидел, что практически вся дивизия легла, он демонстративно обнажил грудь и пошёл на французские штыки. Его тяжело ранили, но когда французы увидели генеральские эполеты, вытащили его с поля боя и уволокли к командиру дивизии, потом уже лично представили Наполеону. По тогдашней традиции, шпага у поражённого противника, естественно, изымалась как некий символ. И у Лихачёва его шпагу тоже изъяли. А Наполеон, восхищённый мужеством защитников батареи, в знак уважения к герою и в качестве такого подарка решил шпагу возвратить. На что Лихачёв заявил: «Нет, я получил свою шпагу от государя, и только из рук своего государя её возьму!». И отказался! А через несколько месяцев скончался от ран.
 Другой участник Бородинского сражения Александр Фёдорович Красавин умер и похоронен в Иркутске. Где вот только? Могилу мы искали и не нашли. После войны он был назначен иркутским военным комендантом и с 1836 по 1843 годы жил в нашем городе. Дядька очень интересный, он участвовал и в обороне Смоленска, его полк фактически спас ситуацию во второй день битвы. В сражении под Бородино он получил тяжёлые ранения и за проявленную храбрость был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость».
 Когда мы готовились к юбилею Бородинской битвы (а мы – это МБУК «Музей истории города Иркутска», Городской благотворительный фонд местного сообщества «Наследие иркутских меценатов», ОГКУ «Государственный архив Иркутской области», общественная организация «Вернувшийся полк»), много людей принимали в этом участие, оказывая финансовую и научную поддержку – например для создания выставки, которая открыта сейчас в Иркутске у Московских ворот на Нижней набережной, мы поездили по иркутским кладбищам, попытались найти могилы героев, судьбы которых так или иначе были связаны с той далёкой войной. Думали, если надо, подреставрируем те места захоронения, подновим, чтобы они могли стать символом нашего отношения, нашей благодарности тем людям. Но ничего не сохранилось, по крайней мере, мы ничего не нашли.
А ведь можно было сделать всё достойно, как в Смоленске, где похоронен ещё один наш герой – шеф Иркутского драгунского полка генерал-майор Антон Антонович Скалон. Сибирские полки приняли активнейшее участие в боевых действиях и особенно отличились при обороне Смоленска и на Бородинском поле. И ведь в Смоленске им благодарны до сих пор, их не забыли. Этим летом мы возложили там цветы, почтили память героев. А что касается Скалона, то история его очень интересна. Он родился в Бийской крепости, на Алтае, 6 сентября 1767 года. Это абсолютно весёлая ситуация, какая-то ирония судьбы, но он – чистокровный француз. Причём, по преданию, дворянское достоинство Скалоны получили аж в 1098 году, во время крестовых походов. Один из его предков первым ворвался в крепость Скалон, от названия которой и получил фамилию и статус. Служили Скалоны во французской короне достаточно долго, но в какой-то момент приняли протестантизм. И когда протестантов стали вытеснять, покинули территорию Франции. Так два брата, Антон и Степан, оказались в России. При Петре I поступили на службу. Отец будущего героя войны 1812 года дослужился до генерал-лейтенанта, его матушка была дочерью офицера. Так что наследственность предрасполагала к военному делу. Антон Антонович Скалон прославился уже в годы правления Павла I. Павла обычно изображают каким-то недоумком, но это не совсем верно. Были у него и положительные моменты, он считал, например, что в русской армии нужно навести элементарную дисциплину. Скалон всецело поддерживал эту установку. Когда в Сибирскую дистанцию с проверкой были отправлены ревизоры, которые ревизовали все полки, единственный полк, куда они не поехали, был Иркутский драгунский полк под командованием Скалона. Все знали, что там не нуждаются в проверках – там и так порядок!
 В декабре 1807 г. по распоряжению Государственного Совета началась поэтапная передислокация всех армейских полков, расквартированных в Сибири, к западным границам империи. Антон Антонович Скалон, командующий войсками Сибирской инспекции генерал-майор от кавалерии, возглавил выводимые полки. А идти надо было долго, представляете – полгода в лучшем случае! И за время этого перехода полки не потеряли ни единого человека, не было дезертировавших или отставших по болезни. Все шесть больных солдат и два офицера были оставлены по их просьбам в походных лазаретах. В связи с чем командованием в реляции о благополучном переходе полков отмечено: «Сей марш исполнен был в отличном порядке, с особым сбережением нижних чинов и всех полковых имуществ». Военным министром на данном документе оставлена резолюция: «Генерал Скалон восхищения и награды достоин». Сибирские драгуны потеряли своего командира в атакующем бою у стен Смоленска. Незадолго до гибели Скалон написал жене: «Бог русских никогда не оставлял. Хоть враг и зашел далеко, но он падет от оружия нашего». И ведь так на самом деле и произошло!
 Вообще, считается, что в войне с Наполеоном приняли участие 27 тысяч уроженцев Сибири, из них тысяча иркутян. Но надо понимать, что Иркутская губерния в те времена несколько отличалась от современной. Она начиналась с нынешнего Красноярского края и заканчивалась русской Америкой. И, честно говоря, отыскать в архивах имена иркутян – дело непростое. Работа в архиве сродни поиску золота. Перевернёшь сотни дел – и пусто. А вдруг случайная фраза, абсолютно не относящееся к теме дело, и – есть! Так, в иркутском архиве лежит дело о награждении юбилейной медалью участников Отечественной войны 1812 г. по Киренскому уезду, а в нём 5 фамилий, при этом по остальным уездам дел нет, не сохранились. Или в военном архиве в Москве поднимаешь списки сибирских полков и точно знаешь, что в составе Сибирского драгунского, Томского, Селенгинского и Якутского пехотных полков иркутяне есть. А в формулярных списках в графе «Откуда призван» прочерк – писарь поленился записать…
 В Российском государственном военно-историческом архиве поднимаем данные о Минском пехотном полку – шесть сибиряков унтер-офицеров, из них 3 иркутянина, причём один точно «укладывается» в современную Иркутскую губернию. Братчанин, уроженец селенья Братского, Ефим с интересной фамилией Больших Шапок – именно так, в два слова. Вот этот мужичишка прошёл всю войну и участвовал во взятии Парижа. Дальше его история теряется. Но в Братске живут семьи по фамилии Большешапко, там работает краевед Лилия Викторовна Андреева, она пыталась устанавливать, кто из братчан на той войне был. Человек пять установила, но вот этого, Больших Шапок, в её списке не было, но то, что он в 1814 году ещё служил, – это абсолютно точно. Мы пытались, в том числе по Интернету, установить имена всех жителей губернии, воевавших тогда … Нашли всего лишь 21.
 У нас в Государственном архиве Иркутской области хранятся два послужных списка. Дело в том, что тех, кто отслужил в армии от звонка до звонка 25 лет (тогда ведь столько служили!), – их увольняли в запас. И сохранились данные по отставникам за 1825 год. В нашем архиве лежит дело по Киренску, остальных не сохранилось, а по Киренскому уезду было пять таких человек, один даже Георгиевский кавалер. Вот, допустим, это отставной списочек Иркутского драгунского, а потом гусарского, полка унтер-офицера Ивана Александровича Таюрского, уроженца селенья Таюрского. Воевал он лихо, за 20 лет службы получил знак отличия – медаль ордена Святой Анны, получил медаль в честь победы в войне 1812 года. Фактически он начал службу в 1795 году и служил по 1821-й. Соответственно, участвовал во всех сражениях. Существовало правило: если 25 лет выслужишь, из них не менее 12 в чине унтер-офицера, то при отставке получаешь первое офицерское звание – прапорщика. Таюрский уволился 14 мая 1821 года, вернулся в родную деревеньку, благополучно там дожил и – всё руки не доходят выяснить, когда он умер. Рядом здесь, в списке, – уже просто рядовой, опять же Иркутского гусарского полка, Михаил Емельянович Харитонов. Вот этот миф, что никто не возвращался… возвращались, хотя потери, конечно, были очень серьёзными.
 Что касается рекрутов… Дело в том, что Сибирь была изначально освобождена от первого рекрутского набора. Тогда откупились деньгами. А потом в 1812 году сибиряки попадали в два набора. Иркутская губерния дала 566 рекрутов. Рекрута назначало общество: либо жеребьёвка, либо какая-то очередь была. Были и добровольцы. Считается, что сибирские рекруты приняли участие в Заграничных походах. Так же, как и Иркутский гусарский полк, о котором сейчас заговорили как о некоем иркутском бренде. Конечно, чисто формально гусарский полк к Иркутску отношение имел минимальное, хотя иркутяне там были – те же Харитонов и Таюрский. И были те, чьи имена сегодня носят некоторые улицы города. Вы думаете, Александр Алябьев – это просто композитор, который придумал мелодию «Со-ло-вей мо-ой, голосистый соловей»?! Нет, это офицер Иркутского гусарского полка! Папенька Льва Толстого, Николай Ильич, реально воевал, причём воевал лихо! Несколько раз был награждён, в 1813 году даже умудрился попасть в плен, освободили его в 1814-м. Или Александр Сергеевич Грибоедов? Он тоже не просто автор «Горя от ума» – он гусар! В военных действиях участвовал мало, но жизни гусарской хлебнул. Это есть даже в его письме: «Я в этой дружине всего побыл 4 месяца, а теперь 4-й год как не могу попасть на путь истинный». Рассказывали, когда полк формировался на территории Белоруссии, Грибоедов чудил «по полной программе». Однажды со своим другом Бегичевым проник в костёл, связал органиста, они утащили его, спрятали, Грибоедов надел его одежду и во время богослужения исполнял псалмы, а после заиграл «Камаринского». Вот это гусарство настоящее, реальные подвиги рядом с гульбой, шутками, граничащими с хулиганством, очаровывание дам, питьё жжёнки.
 Что касается жжёнки, то для её приготовления нужно было в серебряную или медную кастрюлю влить 2 бутылки шампанского, 1 бутылку хорошего рома, 1 бутылку хорошего белого вина, положить 800 граммов сахара, порезанный ананас – и всё это довести до кипения. Вылить в фарфоровую или хрустальную крюшонницу, положить на её края крестообразно две серебряные вилки, на них уложить кусок сахара, полить его ромом, зажечь и подливать ром, чтобы сахар воспламенился и растаял. Брать серебряной суповой ложкой жжёнку, поливая сахар, чтобы огонь не затухал, и прибавлять свежего рома, а между тем готовую жжёнку разливать по чашкам прямо на праздничном столе! И выпивать в весёлой компании.
 Оттягивались мужики, конечно, по полной программе! А какие у них были мундиры! Шикарнейшие! Сшить такой мундир с соблюдением всех тогдашних требований сегодня стоит около десятка тысяч евро, представляете? Золотая отделка, малиновые чакчиры – иркутяне смотрелись очень красиво, элитно. Правда, у унтеров мундиры были попроще – золотых нашивок на них не было. Отличился Иркутский гусарский полк в Заграничных походах 1813–1814 гг. Один эскадрон иркутских гусар дошел до Парижа, а два эскадрона – до Гамбурга.
 Когда в Иркутске праздновали столетие победы в Отечественной войне 1812 года, хотели собрать пожертвования, чтобы установить памятник. Но почему-то так и не установили. Нынче, к двухсотлетию победы, планировали памятный знак воинам-иркутянам возле Московских ворот. Но пока тоже не установили. Будем надеяться …
Но мы в нашем музее в рамках празднования юбилея проводили конкурс «Рисуют мальчики войну», и очень интересные работы нам принесли ребята из школы № 14, школы-интерната № 13, школы № 2 с углублённым изучением некоторых предметов. Тут и витраж, и диорама в смешанной технике: макет «Бородино», композиция в керамике «Михаил Илларионович» – Кутузов в кресле и собачка у его ног, рисунки карандашные и акварельные. С выдумкой ребята подошли к этому, с интересом. Поэтому считать войну 1812 года очень давней, почти забытой историей, думаю, пока преждевременно.

Александр Ануфриев

Благодарим Государственный архив Иркутской области, Российский государственный военно-исторический архив за помощь в подготовке материала.