Весёлый Роджер… На Байкале

Касты пиратов на Байкале никогда не существовало. Байкальским ушкуйникам не судьба была прославиться так, как это удалось знаменитым корсарам и флибустьерам южных морей и океанов. Удел сибирских морских разбойников не романы и приключенческие повести, а официальные бумаги былых времен – отчёты местных чиновников всех рангов и категорий и свидетельства некоторых летописей, где сохранились скупые упоминания о байкальских пиратах.

Зоной поисков следов байкальских пиратов являются Кабанский район в Бурятии и река Селенга, которая в этом месте, разбиваясь на многочисленные рукава и протоки, образует при впадении в Байкал обширную дельту. Горы, почти вплотную приближающиеся к ней в среднем течении, перед Кабанском начинают отходить в сторону, образуя широкую долину. Часть этой равнины, по левую сторону устья Селенги, орошается быстрыми горными речками – Большой Еловкой, Култушной, Мантурихой. Почти в центре равнины уже более трёх столетий стоит старинный Посольский Спасо-Преображенский монастырь. В этой местности ещё проживают коренные жители, деды и прадеды которых были выходцами из далекой Руси. В середине XVIII века крестьяне этого края делились на государственных и монастырских. Из заимок, принадлежавших некогда Посольскому монастырю, со временем появились сёла, существующие и поныне: Посольск, Исток, Большая Речка, Шигаево, Степной Дворец.

Посёлок Степной Дворец был расположен на реке Шумихе при впадении её в Байкал. Он получил своё название от дворов, принадлежавших некогда Посольскому монастырю. Здесь в старину монастырские пастухи пасли скот и на ночь загоняли его во дворы. Первыми поселившимися около этих дворов были братья Турубовы, к которым вскоре присоединились семь братьев Суворовых. И первое место для своего обитания Турубовы и Суворовы выбрали в 7–8 километрах от теперешнего селения. Но жить им там долго не пришлось. Их частенько посещал прятавшийся в то время по берегам Черкаловского сора разбойник Черкаш. Этот головорез и его ватага грабили морские лодки на Байкале и мирных жителей на побережье.

Желая оградить себя от посещений Черкаша, Турубовы и Суворовы передвинулись выше и поселились на берегу речки Шумихи. Рядом с ними стали селиться и другие крестьяне. Постепенно крестьяне Степного Дворца образовали две деревни: одну по левую сторону реки – Старый Дворец, другую по правую – Новый Дворец. О Черкаше из поколения в поколение местные жители передавали легенду, которая со временем обросла всякими небылицами. В общих чертах эта легенда выглядит так.

Байкальский разбойник Черкаш имел тайное убежище на берегу озера, проникнуть в которое для постороннего было практически невозможно. Высокая гора проходила по берегу Байкала. Берег между озером и горой был так узок, что по нему едва можно было пробраться на верховой лошади, а во время сильных волнений его затопляло водой. Дальше гора превращалась в утёс, выдававшийся в озеро и омываемый байкальскими волнами. На вершине утёса был уступ, на который вела едва заметная тропинка – столь крутая, что один человек, стоящий на уступе, мог бы защищаться от целой армии. При подошве горы находилась пещера, куда разбойники заводили своих лошадей, прятали лодки и добычу. Вход в пещеру заставляли огромным камнем и заваливали хворостом. С бока утеса на небольшой площадке стояла хижина. В этом надёжном логове пиратская шайка Черкаша укрывалась в случае опасности, пережидала непогоду и готовилась к очередным грабительским набегам.

Все попытки отыскать эту или другую пещеру на берегу Байкала оказались напрасными. Берег от реки Мантурихи до устья Селенги и дальше сплошь пологий и представляет песчаную отмель, прерываемую сорами, то есть прибрежными участками, связанными с озером узкими проливами – прорвами. Конечно, легенду о пиратской пещере можно было отнести к фольклорному вымыслу, если бы не грандиозное Цаганское землетрясение, происшедшее в новогоднюю ночь на 1января (по старому стилю) 1862 года на северо-востоке дельты Селенги. Тогда под воды Байкала погрузилась часть его побережья на протяжении 22 километров. Вместе с сушей исчезли пять бурятских улусов и природный ландшафт, включавший в себя какие-то пещеры. Возможно, среди них была и пещера Черкаша. Этнограф М.В. Бородкин, который в 20-х годах прошлого века посетил Степной Дворец, записал, а потом опубликовал в своём очерке воспоминания местных жителей о жизни их предков. В них довольно часто упоминается это имя или прозвище. Да и само название – Черкаловский сор, где промышлял этот разбойник, думается, дано было этому месту не случайно.

К югу от Степного Дворца, на побережье Байкала, отделённого от моря Черкаловским сором, приютился небольшой поселок Исток. Он протянулся всего в одну улицу. А дальше на мысу вырисовываются стены Посольского Спасо-Преображенского монастыря. Вплотную к нему примыкает посёлок, один из самых старинных на Байкале. В давнее время Посольское служило пристанью. Как пишет в «Записках и замечаниях о Сибири» Екатерина Авдеева-Полевая, в трёх верстах от него в «Прорве» останавливались галиоты, позднее – пароходы. Тогда в устье реки Култушной разводили большие костры, которые служили маяком для путников. Чиновники, купцы, военные – все, едущие через Байкал на запад и обратно, неминуемо попадали в Посольск, вынужденные в ожидании лошадей или парохода здесь остановиться. Монастырь ежегодно посещали богомольцы. Для них монастырская администрация выстроила специальную гостинцу – странноприимный дом.

Селения Посольского района по внешнему виду ничем особенно не отличаются от других деревень Прибайкалья. Те же серенькие одноэтажные дома – в одних случаях пятистенки, в других – длинные, на две половины, и в третьих – небольшие, в два-три окна, избушки. Постройки окнами глядят в улицу, от них с той и другой стороны идут, отделяя усадьбу одну от другой, дощатые заплоты. На глухих воротах можно встретить навес на два ската. Обширные дворы в некоторых случаях заполнены многочисленными надворными постройками – сараями, амбарами, поветями, конюшнями. Старики вспоминали, что у местных крестьян вплоть до середины прошлого века хранились тарантасы, кошевы и прочие атрибуты ямщины. Они служили немыми свидетелями былой удали обитателей этих селений.

В 1920-е годы монастырь разделил печальную участь многих церковных обителей нашей страны. Он был закрыт, и более 70 лет в его зданиях располагались клуб, школа, а затем больница. Восстановление храма началось с 1995 года, когда здесь был зарегистрирован православный приход. А пять лет спустя Спасо-Преображенский собор получил статус мужского монастыря. На его территории провели раскопки и нашли захоронения убитого в 1650 году монгольскими разбойниками русского посла Ерофея Заболоцкого с сыном и фундамент часовни над могилой первого богатого вкладчика купца Григория Осколкова.

В настоящее время монашеская братия и строители-добровольцы практически восстановили храм. Когда я побывал там три года назад, исполняющий обязанности наместника монастыря иеромонах Николай (в миру Алексей Владимирович Кривенко), рассказывая о жизни братии, сообщил любопытный эпизод из истории:

– Кажется, в 1777 году бежали с Нерчинских серебряных рудников каторжники. На лодке подплыли к монастырю и распугали всех монахов. Жил у нас тогда игумен Андриан. Его вроде пытали, требовали деньги. Но ничего так и не нашли.

Подтверждение факта этого происшествия, правда, с иным исходом, можно найти в одной из книг А.С. Сгибнева, занимавшегося историей судоходства на Байкале: «Подвергался когда-то разбойничьему нападению и Посольский монастырь. Местные «корсары» напали на него, схватили и долго мучили игумена и казначея, допытываясь, где спрятана монастырская казна. А дознавшись, взяли деньги и скрылись. И почти 100 лет после этого набега байкальских ушкуйников при монастыре по высочайшему повелению находился казачий караул из бурят и целая батарея пушек».

Бесспорно, в былые времена пираты на Байкале всегда существовали. В своих лёгких лодках налетали и грабили неуклюжие купеческие барки с товарами. Нападали они и на рыболовецкие артели, которые имели свои суда для сплава рыбы в Иркутск. Читаем отрывок одного старинного документа за 1792 год: «Богатство рыбных промыслов на Байкале было так гласно, что, например, в царствование Императрицы Елизаветы Петровны (1741–1762) большая часть рыбных угодьев на озере была отдана в арендное содержание графу Шувалову. Значительное число больших и малых лодок ходило по озеру; они были вооружены единорогами для защиты от разбойников, разъезжавших по Байкалу большими партиями». Доходы от рыбного промысла на Байкале тогда, по-видимому, были столь прибыльными, что для защиты от пиратов фаворит императрицы не поскупился и снарядил простые рыболовецкие лодки чугунными пушками, стреляющими картечью и ядрами.

Примерно в это же время на Байкале гремело имя Бузы. Эта личность столь же легендарная, как и правдоподобная. Впервые о нём упомянул популярный в 30-х годах позапрошлого столетия писатель-сибиряк Иван Калашников в романе «Дочь купца Жолобова». Материалом для романа послужили собранные отцом писателя иркутские предания, которые впоследствии сын использовал в своих литературных произведениях.

Шайка Бузы состояла из большого числа разбойников и занималась грабежом на огромной территории от Иркутска до Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ). Грабили купеческие суда, переправлявшиеся через Байкал. Выглядело это примерно так. Человек двенадцать байкальских пиратов на быстроходной лодке брали на абордаж купеческое судно. Грозное «Сарынь, на кичку!» – и весь экипаж, несмотря на своё численное преимущество, сдавался на милость разбойников. Сарынь (сорынь) значило чернь, толпа; кичка – возвышенная часть на носу судна. Так пираты приказывали всем скучковаться на носу судна, а сами разбирали товары и скрывались в каком-нибудь укромном заливчике.

Полиции в то время не существовало, и поэтому грабители чувствовали себя вольготно. Сохранились свидетельства, что даже мимо Иркутска они неоднократно проезжали с песнями – днём, на лодках, одетые в штофные куртки и шаровары, вооружённые винтовками и пистолетами. Иркутский военный гарнизон в моменты подобных визитов всегда готовился к бою, но нападать на пиратов не решался.

О том, как закончил свою жизнь Буза, достоверных известий не сохранилось. Осталось только несколько версий: то ли Буза бросил свою ватагу и ушёл в монастырь, то ли его порешили свои же дружки на пьяной пирушке, то ли он утонул во время сильного шторма на Байкале. Одним словом, история по этому поводу хранит молчание.

Другого пирата по прозвищу Сохатый надолго запомнили на Байкале. Он славился свой необычайной физической силой. Из подвигов его особенно выделяется разгром и ограбление Чертовкинской ярмарки, проходившей ежегодно летом на одном из островов в дельте Селенги. Эта река была главнейшим местом ловли омуля. В 12 километрах от её впадения в Байкал находились деревня Чертовкино и знаменитая Чертовкинская пристань. Здесь проходила так называемая «черта», ниже которой во время нерестового хода рыбы запрещалась ловля омуля. Когда-то в этом посёлке размещалось много различных портовых сооружений и зданий, располагались причалы для рыболовецких судов. В центре находился гостиный двор с примыкавшими к нему лавками и харчевнями верхнеудинских и кабанских купцов. Ярмарка в Чертовкино имела миллионные обороты; сюда приезжали главные доверенные иркутских негоциантов.

Бригада ловцов во главе с опытным, хорошо знающим Байкал «башлыком», имея ходкую гребную лодку под парусом, могла быстро маневрировать и была независима от купцов. Но зато иркутские рыбопромышленники обзавелись небольшим колесным пароходом и постоянно следили за тем, чтобы вольные рыбаки не выставляли своих сетей в заливе далее той границы, которая устанавливалась при аренде. В пограничной полосе происходили ожесточенные стычки рыбаков с охранным пароходом. Дело доходило до того, что рыбаки забрасывали пароход камнями и даже обстреливали его.

С открытием навигации по Байкалу в Чертовкино из Иркутска прибывала целая флотилия с запасом соли для засолки рыбы и огромной рыболовецкой армией на борту (её называли «ангарщиной»), достигавшей порой полутора тысяч человек. Нанимались на промысел не только мужчины, но и женщины, и не столько из горожан, сколько из ссыльнопоселенцев. В ожидании хода рыбы они жили порой по целому месяцу на берегу. Сохатый выбрал как раз подходящий момент, когда на Байкале пошёл омуль, а уставшая от безделья флотилия наконец-то вышла в море. Во главе дюжины товарищей Сохатый причалил к пристани и внезапно бросился на балаганы с товарами. Захватил, что ему понравилось, и скрылся, никем не преследуемый, хотя в этот день на Чертовкинской ярмарке находилось около трёхсот человек, не считая наряда земской полиции. По-видимому, нападение пиратов было столь неожиданным и смелым, что люди на ярмарке просто опешили и не успели оказать сопротивления.

Вскоре Сохатый на Московском тракте был пойман. Его сослали на Кару, на каторгу. По отбытию срока каторги он поселился на Байкале в одной из деревушек. Обзавелся хозяйством и занялся извозом. Здесь с ним лично познакомился бывший в то время генерал-губернатором Восточной Сибири граф Муравьёв-Амурский. Он помог Сохатому устроиться и при встречах расспрашивал о его пиратских похождениях.

Рисунки Вячеслава Шляхова