Сибирь плодородная

Вот так, как мы живём, – так и надо жить? Или бывают другие варианты? То, что кормят нас братья-китайцы, причём частенько пестицидами-нитратами, а нашего брата-сибиряка нанимают в свои теплицы и огороды по сдельным тарифам, – так всегда было? Нет? А как было-то?

 Планируя очередной номер журнала, редактор вспомнил, что давненько мы не говорили о нашем сельском хозяйстве. Подумал – и предложил этой темой заняться мне. Честно признаться, такому ходу событий я очень даже обрадовалась. Тема-то лёгкая! Нет, не подумайте, что я лентяйка какая-нибудь, но просто редко когда редактор сам предлагает такие лёгкие темы. Я действительно думала, что напишу статью без особых заморочек, – но не тут-то было.

В первую очередь я, естественно, позвонила в нашу Сельскохозяйственную академию – ведь это место, где под одной крышей сидят столько специалистов в области сельского хозяйства, что и подумать страшно. Позвонила… В академии мне сообщили, что историей сельского хозяйства Иркутской области у них никто не занимается, и посоветовали обратиться в министерство. Немного расстроившись, я, как и посоветовали, позвонила в министерство сельского хозяйства Иркутской области. Там мне дали телефон человека – специалиста в интересующем меня вопросе. Да предупредили, что человек, номер которого мне дали, уже на пенсии, и время на меня у него обязательно найдется. Позвонила. Особой радости от необходимости со мной разговаривать мой предполагаемый эксперт не испытал, попросил дать ему время для подготовки и перезвонить через 2 недели. К сожалению, через две недели трубку на том конце так никто и не поднял.

Уже опустив руки, но ещё не теряя надежды, я обратилась в Краеведческий музей. О, счастье! Мне помогли – предложили сходить в их библиотеку и изучить имеющиеся там материалы. Но тут я подумала, а почему бы не обратиться к самим историкам, которые эти материалы пишут? И вот – ура! Нашелся-таки человек, который согласился со мной поговорить об истории нашего сельского хозяйства. Зовут его Юрий Александрович Петрушин, заведующий кафедрой современной отечественной истории Иркутского госуниверситета. В университете он читает курс под названием «Аграрные реформы XX века», а историей сельского хозяйства интересуется лично для себя, хобби у него такое. Юрий Александрович написал много научных работ, книг, где, в том числе, рассмотрел историю сельского хозяйства нашего региона. Сам он родом из села Кундуй Куйтунского района, о чем и написал в своей книге «Земля Кундуйская»: рассказал о том, как его предки пришли сюда из европейской России, как обживали эти земли, как продолжали здесь свой род. В этой книге, на примере одного маленького района, автор показал, какие процессы происходили в сельском хозяйстве, и не только с ним, в масштабах целой страны.

– Юрий Александрович, по вашему мнению, почему у нас, по крайней мере, в Иркутске никто не занимается историей сельского хозяйства нашего региона? Неужели это никому не интересно? А Сельхозакадемия? Им-то сам Бог, как говорится, велел этой темой заниматься…

– Вы знаете, упрёк-то, может, и по делу. Но раньше в Сельхозакадемии школа была, изучали аграрную историю, позже она распалась, традиции некоторые ушли. Сегодня там есть Покорский Владимир Иванович, он занимается немножко историей сельского хозяйства, сам он из Нукутского района. Занданова Лариса Викторовна, доктор наук, профессор из Педуниверситета занимается проблемой переселения в Сибирь: Столыпинская реформа, советское переселение. У неё ученики уже есть, защитила докторскую диссертацию в Москве. У нас раньше читалась история «агарной политики КПСС», сейчас читается «аграрная реформа XX века», есть возможность заниматься научными изысканиями. Я веду дипломников – ребят, которые пишут про свои околотки. Мы одобряем и поддерживаем желание студентов писать о своей родине. Вот сейчас у меня будут защищаться по истории Тырети – там была первая коммуна. Так что вы пришли по адресу.

 Это меня порадовало. Теперь я могу и вам рассказать, что поведал об истории нашего сельского хозяйства Юрий Александрович Петрушин.

 Итак, развитие сельского хозяйства в нашем регионе можно поделить на несколько значимых этапов. Началось всё с переселения крестьян из центральной России в XVIII веке. Первыми сюда пришли казаки. Они спустились по рекам – через Енисей попали в Ангару, по Ангаре попали в Иркут. Отсюда через Байкал они осваивали край, строили зимовья. За казаками шли пашенные крестьяне – те, кто не усидел в европейской России, кто желал свободы предпринимательства, кто искал вольной жизни. И поэтому первые освоенные плодородные земли, так как они спускались по рекам сверху, – Илимские пашни. Климат там благоприятный.

Вторая часть переселенцев – те, которые шли по Екатерининскому (Московскому) тракту – неорганизованно, на свой страх и риск. Продолжалось это до 1896 года. В 1896-м было принято решение о массовом переселении в связи с открытием железной дороги. Началось проектирование запасных участков вдоль ж/д. Сначала шли партии землеустроителей – геодезисты, землемеры – и отмеряли земли по южную сторону от Московского тракта. На одну мужскую душу полагалось 15 десятин, женщинам не давали тогда ничего. Как Петрушин объясняет своим студентам, 15 десятин – это приблизительно как наше футбольное поле на стадионе. Грубо говоря, 1 десятина = 1 га. При этом давалось не чисто поле, а с кустарниками, с деревьями. Надо было всё это ещё корчевать. А в европейской части страны из-за малоземелья только одну десятину и давали. Есть разница?

 Отправлялись в Сибирь и ходоки. Приходили, смотрели – и видели, что земли много, она не покупается и не продается – свобода! Налоги мизерные, в армию не призывают, вновь прибывшим дают стартовую ссуду – 100–150 рублей. На эти деньги они могли по тем временам купить всё для работы на земле: лошадь, плуг, борону и поставить сруб, то есть дом. Очень хорошие были условия для стартового развития сельского хозяйства, поэтому в конце XIX века пошло массовое переселение в Сибирь.

 С собой переселенцы из европейской России привезли навыки сельскохозяйственного производства, культуры: рожь, меньше – пшеницу – и общинную форму жития. Надо было построиться, а сообща это было легче, поэтому строились сразу деревнями. Жили очень большими семьями: дети, заводя свои семьи, от родителей не уходили – невыгодно было. Чем больше рабочих рук в семье, тем лучше, надёжнее и крепче хозяйство. Если на западе по Столыпинской аграрной реформе можно было на хутора выделяться, то здесь – нет: условия жизни, климат, необходимость поднятия целины не позволяли этого сделать.

Чего хотел Столыпин? Он хотел разрушить общину и создать единоличного хозяина, прообраз фермера, чтоб он из общины вышел и вёл своё хозяйство. Это был бы будущий производитель товарного хлеба и, самое главное, – основа социального общества, т.е. это должен был быть собственник средней руки, гарантирующий устойчивость государства.

– Я всегда восхищаюсь этими людьми. Они приехали в конце XIX века на «ровное» место – и создали деревни, сёла построили, распахали, избы поставили, обжились, стали рожать. Треть, конечно, вернулась, потому что не выдержали, но большая часть осталась здесь – это лучший генофонд России, самый сильный, самый устойчивый, – делится своим мнением Юрий Петрушин.

 Переселенцы в основном выращивали рожь. Она более устойчива к заморозкам, чем пшеница. Тем не менее на Илимских пашнях пшеницу тоже выращивали. Климат там был подходящий для неё. В 1907-м году была организована Тулунская сортостанция. Там районировались сорта пшеницы, шёл процесс адаптации пшеницы к сибирским условиям. Тулунская сортостанция сделала в нашем регионе большую работу. И постепенно сельское хозяйство перешло на пшеницу. Животноводству переселенцы уделяли мало внимания – для скота ведь нужны тёплые помещения, а их немногие строили.

 К революции 1917-го года Сибирь фактически была освоена. Главным поставщиком хлеба стали Илимские пашни. На экспорт хлеба шло мало. В основном через Жигаловский район хлеб везли на Север на прииски. Жигалово в этом вопросе было перевалочным пунктом. Революция не внесла особого дисбаланса в размеренную жизнь сибиряков, потому что и до революции власть не особо прижимала сибирских крестьян. Здесь шёл естественный эволюционный путь развития крестьянского хозяйства. Жизнь была свободная, земли много, купли и продажи не было, не было и спекуляций. Почти идеальная жизнь для крестьянина! В общем, крестьянство в Иркутской губернии воспринимало советскую власть индифферентно. Им не нужна была ни красная власть, ни белая, ни царская – никакая вообще: лишь бы не трогали.

 А вот продразверстка вызвала сильное сопротивление, потому что хлеб у крестьян забирали полностью. Стали возникать движения против власти, но НЭП эту проблему снял. Вновь единоличник зажил, развитие возобновилось. В конце НЭПа, с 1925–1926 годов началось новое наступление на крестьянина. Стали зажимать налогом, который невозможно было платить, поэтому пошёл процесс свёртывания хозяйств и их разделения. Например, крупные хозяйства, где жили отец, мать, дети, стали делиться, чтобы выскользнуть из-под налогового бремени. И к 1927-му году развитие сельского хозяйства в нашей области сократилось. Стали появляться проблемы с хлебозаготовками. Сталин лично решил выяснить, в чем проблема, и в 1928 году приехал на Алтай посмотреть, почему крестьяне хлеб не сдают. Оказалось, что его было невыгодно сдавать: рынок свернулся, налоги непосильные, сеять хлеба стали меньше. В ответ на это Сталин решил применять жесткие меры к непослушным крестьянам, вплоть до репрессирования. Был взят курс на коллективизацию сельского хозяйства.

 С 1929 года начинается коллективизация, и в 30-м году она разворачивается по всей Сибири. Колхозы создавались на основе раскулачивания крупных крестьянских хозяйств. Произошло резкое падение хлебного производства. Вот так коллективизация прервала естественный эволюционный процесс формирования русского фермера!

 В 1953-м году, когда к власти пришел Хрущев, в развитии сельского хозяйства начался новый виток: были объявлены новые закупочные цены, разрешили паспорта, был отменен налог с личного подворья. Крестьяне вздохнули, было, свободней – но начался отток населения из деревни. Из-за Братского водохранилища были затоплены Илимские пашни, возникла новая географическая среда, климат стал другим, поэтому власть начала наращивать усилия, чтобы подтопленные районы давали больше хлеба: Тулунский, Заларинский, Черемховский, Куйтунский. Куйтунский район тогда вообще считался Сибирской Кубанью.

Пошли капиталовложения в сельское хозяйство. Очень хорошая материальная заинтересованность была при Хрущеве, поэтому, несмотря на отток населения, шёл процесс динамичного развития сельского хозяйства. Как и везде, в Сибири активно начала внедряться кукуруза. Поначалу даже появились передовые кукурузоводы, которые ухаживали за ней, растили и собирали урожай. Но если вдруг ударял заморозок – все погибало, поэтому кукурузу стали выращивать на корм животным, в силос. Беда была в другом: из-за активного внедрения кукурузы вытеснялись злаковые культуры, а от этого уже был реальный ущерб сельскому хозяйству. Кроме того, приняв программу построения коммунизма, Хрущев решил, что сёла и деревни должны стать поселками городского типа, поэтому в конце 50-х годов было принято решение ликвидировать личные подсобные хозяйства, которые якобы сдерживают развитие колхозов. Пошёл процесс удушения личного подсобного хозяйства. Возник продовольственный кризис, по причине которого Хрущева и сняли. С 1962 года наша страна впервые стала закупать зерно за рубежом.

– Сельское хозяйство у нас всегда развивалось экстенсивным путем. Европа в это время вынуждена была работать над интенсификацией почвы: агрономия, семеноводство. У нас всё шло вширь: и с переселенцами так было, и при Хрущеве. Наибольшее свое развитие сельское хозяйство в нашем регионе получило при НЭПе и в 50-е годы, когда была распахана целина. Тогда много урожая получили – и как будто бы всё пошло, но потом оказалось, что мы не можем эту почву содержать в надлежащих условиях, не можем обрабатывать, не можем вести семеноводство. Это быстро дало обратный эффект.

 После хрущевской началась косыгинская реформа – и снова пошли послабления для деревни. Наступил процесс восстановления, были приняты разного рода продовольственные программы. Цель была одна – накормить человека досыта. С 1965 года на сельское хозяйство выделялись огромные деньги. В колхозы поступала новая техника, начали финансироваться школы, соцкультбыт, появилась гарантированная оплата труда, пенсии, отпуска. Все это продолжалось до 1975 года, потом начался застой.

– В это время лучше бы было перейти на аренду, дать свободу предпринимательскую, хотя бы немножко, но этого не позволялось, потому что не принималась частная собственность вообще. Но при этом, я говорю, что частная собственность – это не панацея. Здесь нужны аккумулирующие меры. При Горбачеве приняли решение выдавать землю через аренду. Но сам по себе вопрос не решится, как мы думали в девяностые, что, мол, дадим землю – и всё: частник появится и накормит. Нет! Нужны соответствующие меры: и государственная помощь, и своя работа, чтоб они были как-то увязаны в единое целое, и время нужно.

 При Горбачеве у колхозников действительно появилась возможность брать землю в аренду, но колхозники стали бунтовать, потому что арендовать землю начали толковые мужики, не пьяницы, получать стали, естественно, больше, чем колхозники. А в колхозе тем временем некому было работать. Чтобы стимулировать процесс аренды, в 1991 году принимается Указ: никакой поддержки колхозам от государства. Деревня осталась без финансирования.

– Возникли всякие ООО, было принято решение землю 10 лет не продавать. Началась опять пертурбация – перестройка всего того, что было. Колхозов не стало, ООО лопались, потому что были нерентабельны. На этом фоне возникли крупные хозяйства типа Усольского, Саянского, Белореченского комбинатов, которые на основе своей мощности охватывали близлежащие деревни, что стало выходом из положения: деревеньки стали подниматься. Но это крупные монополисты. А где фермер? Он не может конкурировать с монополистами. Для того чтобы государство было социально устойчивым, большая часть населения должны быть людьми среднего класса, а средний класс – это фермер, но он пока не составляет этой части. Фермера нужно развивать, поддерживать. Для этого необходимы огромные капиталовложения. Я всегда начинаю лекцию студентам с первой фразы: производство продовольствия во всём мире убыточно!

 Американский фермер развивается через огромную сеть субсидий, налоговых послаблений, страховок, он получает средства от государства – государство не позволяет ему разоряться, потому что частник у них – это святое. Во-вторых – это социальная база среднего класса, если её разрушить, то пирамида перевернётся. Американцы крупные хозяйства дробят, не дают создавать монополию – иначе конкуренции нет. Монополисты сговорятся – и курица у них 1000 рублей будет стоить.

– Там антимонопольный закон действует, а у нас пока – не очень, потому что мы находимся сейчас в зоне рискованного продовольственного снабжения. Мы закупаем много: до 40 процентов мы ввозим продовольствия. В 90-е годы закупали ещё больше. Сейчас всё как-то стабилизировались, поэтому нужно постепенно развиваться. Власть об этом думает, знает – средств мало, поэтому когда приходят деньги, их не всем дают, только наиболее предприимчивым, которые показывают чудеса героизма. Я думаю, что деревня в нынешнем ее облике исчезнет. Коллективного хозяйства нет – и уже не будет. А фермер будет жить своим хозяйством, когда-нибудь мы к этому придем.

 В этом году все – ну или почти все – местные средства массовой информации сообщали, что благодаря теплому апрелю посевная началась раньше. Правда, снежная пурга в конце месяца внесла свои коррективы, тем не менее в середине июня сельскохозяйственные организации и крестьянско-фермерские хозяйства региона объявили о завершении посевной. По данным министерства, в этом году в регионе планируется произвести 700 тыс. тонн зерна, 640 тыс. тонн картофеля, 160 тыс. тонн овощей. Кроме того, предполагается заготовить не менее 21,5 центнера кормов на одну условную голову скота. Для обеспечения производства данных объемов растениеводческой продукции посеяно 400 тыс. га зерновых и зернобобовых культур (108,4% к уровню 2010 года), 42,6 тыс. га картофеля (101,1%), 6,6 тыс. га овощей (101,5%). А по информации областного правительства, на сегодня сельское хозяйство Иркутской области представлено 207 сельхозорганизациями, доля которых в общем объеме сельскохозяйственного производства области составляет 40 процентов, 3238 крестьянскими (фермерскими) хозяйствами (7%), личными подсобными хозяйствами населения – 176,6 тысячи (53%). Потребительский спрос на рынке области обеспечен полностью по яйцу и картофелю, по овощам – на 98%, молоку – на 95%, по мясу – на 56,6%. Кроме того, область поставляет яйцо в Бурятию, Якутию, Читинскую область, экспортирует в Монголию. Также сегодня в нашем регионе реализуется Государственная целевая программа «Развитие сельского хозяйства и поддержка развития рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия в Иркутской области на 2009–2012 годы», благодаря которой в сельское хозяйство из бюджета поступают какие-то средства. Так или иначе, я думаю, только время расставит всё по своим местам. Когда-нибудь потомки напишут книги и о наших сельхоздостижениях. Если, конечно, будет кому писать. Если будет – для кого…

В истории вопроса копалась Оксана Богданова